Февральскую революцию в Пензе встречали как праздник. Новое время, новая жизнь - ветер перемен, овеявший Россию, тревожил умы и бередил сердца.
Но вскоре стало ясно, что у эпохи долгожданных перемен есть и обратная, черная сторона. Крови в нашей губернии пролилось немного. Но ни крестьянские бунты, ни террор, ни зверства оголтелой толпы - ничто из этого не обошло ее стороной.
«Своим судом»
Первой жертвой революции в Пензе стал генерал-майор Михаил Антонович Бем. Бравый офицер, служака, происходивший из дворян Гродненской губернии, на заре нового века он участвовал в походе русских войск в Китай, воевал на фронтах русско-японской, был кавалером множество орденов, в том числе орденов Святой Анны и Святого Владимира.
В 1917 году Бем значился начальником Пензенского гарнизона. Последним днем жизни генерала стало 5 марта. С того момента, когда на сцене Народного театра была зачитана телеграмма, извещавшая о смене власти, прошло три дня.
Пятого марта на перекрестке улиц Садовой (ныне Лермонтова) и Суворовская (ныне Куйбышева) собралась толпа манифестантов. На дороге стояли полки, реяли алые флаги. Высоко на деревянных древках возносились плакаты: «Да здравствует Народная Государственная Дума!», «Долой немецкое правительство!». То и дело раздавалось громогласное «Ура, ура, ура!».
В толпе, окружившей солдат стоял Даниил Фибих - будущий писатель и журналист. Именно в его дневнике, в маленькой записной книжечке, которую Фибих всюду носил с собой, чувствуя потребность описывать происходящее вокруг, несколькими часами позже появится хроника кровавой трагедии, которой обернулось мирное шествие.
Из записей Фибиха следует, что Бем вышел из здания Государственной думы, сел на лошадь и принялся кричать, что манифестация недопустима. Поступок генерала, и без того не пользовавшегося у солдат любовью за крутой нрав и жестокость, разъярил толпу. На Бема набросились. Десятки рук вцепились в его лошадь и единым мощным рывком опрокинули ее на землю. Генерал повалился под ноги солдатам, и те принялись беспощадно топтать его, садить тяжелыми подошвами куда придется - по ребрам, по паху, по бокам, животу, по лысой бугристой голове. Кое-как Бему удалось подняться на ноги. Окровавленный, он кинулся в проулок. Толпа, ревя, свистя и улюлюкая, хлынула следом.
Фибих записал в дневнике:«Наконец его сволокли в соседний двор. Юрий (один из друзей писателя – прим.ред), видевший тело, рассказывал, что труп, желтый, замерзший, был совершенно голый. Голова представляла из себя бесформенную кровавую массу. Каждый из прибежавших сюда солдат считал своим долгом, своей обязанностью ударить ногой или плюнуть на это страшное, бесформенное тело».
Само по себе убийство Бема Фибих не осуждал. Генерал, по его словам, заслуживал смерти. Но лучше уж было заколоть его или застрелить, нежели раздирать на клочки и потом издеваться над трупом. Фибих не раз говорил солдатам о том, что начальника гарнизона надо было арестовать и судить, но никто к его словам не прислушался.
Осада земской больницы
Убийство Бема - факт широко известный. А вот о второй жертве революции на пензенской земле (втором «кровавом пятне на ее белоснежных одеждах») знают немногие.
22 мая 1917 года из действующей армии в Пензу по служебной надобности прибыл капитан Жигарев. Имени его история не сохранила, зато сохранила хронику страшных событий, в которые капитан оказался втянут практически сразу после приезда.
На станции Пенза-III Жигарев заприметил группу солдат. Они были нетрезвы, форма сидела на них как попало. Капитан сделал гулякам замечание, причем, по старой офицерской привычке назвал одного из них «милягой». А после - советовал немедленно отправляться на фронт, дабы не позорить праздным шатанием русскую армию.
На Жигарева набросились так же, как двумя месяцами ранее на Бема. Толпа, избивавшая его, постоянно росла, в нее вливались новые и новые лица, разгоряченные запахом крови и призывами «постоять за свободу». Кое-как караулу удалось отбить капитана. Избитого и израненного его отвезли в земскую больницу. Но толпа последовала за ним и после короткой осады буквально смела милицию и врачей, пытавшихся ей помешать.
Несчастного офицера выбросили во двор из окна перевязочной и продолжили избивать. Газета «Земские вести» приводит жуткие подробности той кровавой расправы: Жигарева, уже убитого, повесили на телеграфном столбе, где он провисел весь день. По факту убийства капитана было заведено уголовное дело, но виновные, несмотря на то, что было их никак не меньше нескольких десятков, не понесли никакого наказания.
Несмотря на все это, впрочем, нельзя сказать, что весной 1917 года Пенза погрузилась в хаос. Настоящие массовые погромы и восстания прокатились по губернии только с приходом осени – но это уже совсем другая история.
Огневые рубежи. Экскурсия по неизвестной Пензе 
Кто уколов не боится? Нужен ли пересмотр прививочного календаря 
Сура судоходная. Будет ли в Пензе яхт-клуб 
Игра на доверии. Как и кто рекламирует лекарства 
Девять остановок на конном автобусе. История пензенского транспорта