Счастливая звезда Керханаджева. Как ветеран в 94 года дает фору молодым

В свои 94 года председатель городского совета ветеранов войны, труда, Вооруженных сил и правоохранительных органов Владимир Керханаджев по-прежнему бодр на зависть куда более молодым пенсионерам. Впереди празднование очередной годовщины великой Победы, все помыслы Владимир Михайлович сейчас сосредоточены на этом событии. Однако наш легендарный земляк нашел время для общения с журналистами.

100 грамм денатурата

«Что мне больше всего вспоминается из фронтовых лет? — переспрашивает Владимир Михайлович — Конечно, Сталинградская битва, куда я попал 18-летним красноармейцем инженерного батальона 62-й армии. Это был настоящий ад! Я своим говорил: «Ребята, если мы выживем – это будет чудо!» Нам было приказано разминировать подходы к универмагу на площади Революции, в подвале которого располагался штаб Паулюса. Полуразрушенное здание напоминало современный пензенский ЦУМ. Приказ мы выполнили, и тут началось какое-то волнение. К универмагу подогнали «Эмку», и на моих глазах в нее посадили сдавшегося Паулюса. Он был под два метра ростом, худющий, в фуражке с наушниками и болтавшейся шубе. Но больше всего запомнилось его убитое горем лицо».

После капитуляции саперы еще месяц разминировали Сталинград, но и по сей день в городе находят мины. А Керханаджев отправился воевать дальше. Как он сам говорит, на пузе прополз до Кенигсберга, и в то время, как товарищи-саперы гибли один за другим, подрываясь на хитрых немецких минах, за ним словно всегда следовал ангел-хранитель.

«В первые годы войны все наши противопехотные и противотанковые мины шли в деревянных корпусах, — рассказывает ветеран. — У немцев же мины были намного совершеннее – в корпусе из металла. Я полз всегда впереди: в зубах финка, а в руке – щуп. И чем темнее ночь, тем лучше. Нервное напряжение неплохо снимали наркомовские 100 граммов, правда, это была не водка, а пищевой денатурат, но никто не отравился».

Мыло от королевы и фронтовые 100 грамм. Истории участников парада Победы Подробнее

Визит к маршалу

Войну Владимир Михайлович закончил в Кенигсберге, затем поступил в Ленинградское высшее военно-инженерное училище. На тот момент он уже был отцом. Еще на фронте закрутил роман с медсестрой Тамарой, в 44-м она, уже в положении, уехала в Березняки тогда не Пермского края, а Молотовской области. По приезду в Ленинград Керханаджев отправил письмо с вопросом: «Кого родила?» Ответила, что девочку, черненькую, всю в папу. А в 46-м Тамара написала, что голодают они там, в Березняках. Отец ребенка собрал денег, отправил переводом и велел ехать в Армению, к его родителям. Тамара так и сделала. Правда, сошлась там с каким-то молоканином, за которого вышла замуж.

«А я после окончания училища отправился в Дальневосточный военный округ. Снова женатый. Там у нас одна за другой родились две дочки. Одна, к сожалению, прожила всего три года – укусил энцефалитный клещ. Но дочери от первой моей женщины и от нынешней супруги, к счастью, живы, обеим сейчас за семьдесят. А уж сколько у нас внуков, правнуков и праправнуков… Легко сбиться со счета».

На Дальнем Востоке Керханаджев «оттрубил» 20 лет, дослужившись до полковника. А в 1968 году добился перевода в Закавказский военный округ. Полк, которым ему предстояло командовать, стоял в 20 км от Еревана. Однако все его предупреждали, чтобы он хотя бы первый месяц не говорил на армянском.

«Я хоть и грек, но родился и вырос в Армении, этот язык для меня родной, а тут почему-то запрещают. Загадка! – вспоминает наш собеседник. - И вот я в полку, первое построение на плацу, выступаю с речью. Закончил, команда «вольно», вижу, солдаты стали группками собираться. Армяне, грузины, азербайджанцы… А у меня из замов русских было только двое – начальник штаба и начальник политотдела, остальные все армяне. Вдруг отчетливо прозвучала фраза о русских оккупантах. Я не сдержался, и на чистом армянском выдал: «Твою мать, такой-сякой, да если бы не русские, твоих предков турки вырезали бы еще в 15-м году».

В 1972 году я написал рапорт с просьбой перевести меня в Советский Союз. Его положили на стол маршалу Чуйкову. Тот возмутился, мол, коммунист, а такое пишет! Он что, не в Советском Союзе служит? Ко мне его! Командир меня напутствует: «Если маршал начнет говорить на «вы» - плохи дела». Приезжаю в Москву, захожу к Чуйкову, тот видит мои орденские планки и спрашивает: «Ты где воевал?» Ну, думаю, уже хорошо, что на «ты». Рассказал, что воевал под его началом в 62-й армии, и он лично вручал мне медаль «За боевые заслуги» в феврале 43-го. После этого разговор пошел по-другому. Я вернулся в полк, а месяц спустя начальник отдела кадров вызывает к себе. «В Пензу поедешь?» «А это где?», - спрашиваю. «Вот», - отвечает и пальцем тычет в карту».

За линией фронта. Как Пенза в годы войны стала эвакоцентром Подробнее

Родился в рубашке

В Пензе Керханаджев с подачи первого секретаря обкома парии Льва Ермина сразу включился в ветеранское движение. Сначала Владимир Михайлович возглавлял комитет ветеранов Железнодорожного района, а затем и городской, которым руководит до сих пор. После увольнения в 1976 году из армии в звании полковника работал старшим инженером штаба ГО Пензенской области, председателем добровольного пожарного общества, начальником пожарно-технической выставки.

Именно в Пензе ветеран был представлен к последней в своей героической биографии награде - медали «За отвагу на пожаре». Засуха 1972 года сопровождалась сильными лесными пожарами.

«К концу июля ситуация стала чрезвычайной. Горела вся область, дымили торфяники, над областным центром стоял дым, как в 2010-м в Москве, - вспоминает ветеран. - В один из июльских вечеров мне позвонил председатель облисполкома Виктор Дорошенко с приказом немедленно явиться в обком. Туда же прибыл и начальник штаба гражданской обороны Пензенской области. Дорошенко дал команду формировать полк гражданской обороны для борьбы с лесными пожарами. Я просил 1200 человек, а мне прислали больше двух тысяч. Из них мы сформировали три батальона. Один отправили на тушение пожаров в Лунинский район, второй – в Городищенский, третий – под Бессоновку. Связь держали по телефону. 30 августа позвонил зампредседателя облисполкома Евгений Ванин: «Приезжай в Лунино, будем на вертолете облетать твои батальоны». Но водитель у меня был разгильдяем, я его искал минут сорок. Пока ехали в Лунино, пугал бедолагу гауптвахтой, еще не зная, что его разгильдяйство спасло мне жизнь: вертолет, на котором я должен был лететь, потерпел аварию. Лейтенанта и капитана, сидевших в кабине, выбросило через стекло, и они спаслись. А пятеро пассажиров сгорели заживо. В пассажирском салоне находилась 200-литровая бочка с авиационным керосином. Она вспыхнула, а дверь заело». В том вертолете погибли Евгений Ванин, Юрий Наумов (заведующий сельхозотделом обкома КПСС), Иван Шеин (глава Лунинского райисполкома) и прикомандированные сотрудники лесной охраны Василий Тимченко и Владимир Купцов. А пожары продолжались до сентября, пока не начались дожди. Когда всё утихло, полк гражданской обороны был расформирован.

Память, ты же можешь. Как фронтовые реликвии помогают не забыть о героях Подробнее