Волга горела густым чёрным пламенем. В день на Сталинград сбрасывали сотни бомб. Вторая половина лета 1942-го — один из самых тяжёлых периодов в истории города.
Считается, что его оборона началась с 17 июля. Но битва шла не только на улицах Сталинграда. Большая игра ещё до сражения началась и между разведками. Одним из её участников стал пензенец Василий Прошин. В 1942–1944 годах он был заместителем начальника УНКВД по Сталинградской области, а потом и руководителем управления. Позднее о его службе и работе подчинённых Василий Стенькин напишет повесть «В осаждённом городе». А в самом Волгограде поставят памятник чекистам. За что? Ответы дают и материалы УФСБ России по Пензенской области.
«Я же шпион»
Валерий Риттенштейн пришёл сдаваться в НКВД сам. Признался: попал в плен, его завербовали, учился в Варшавской разведшколе. О том, что он еврей, немцам не говорил, утверждал, что латыш по фамилии Ренделис.
Василий Прошин долго смотрел на него, изучал, насколько перебежчик был искренним. Академий Прошин не оканчивал, но опыт у него был огромный: воевал в Гражданскую, потом на родной Пензенской земле боролся с бандами Антонова и Орлова. Накануне Великой Отечественной получил новое назначение — в Сталинград.
В июне 1942-го это был ещё прифронтовой и почти спокойный город. Но спокойствие являлось обманчивым. Сталинград уже находился в зоне внимания абвера. Одну за другой с самолётов в степи сбрасывали группы диверсантов. Потом подсчитают: за время Сталинградской битвы их задержат около двухсот.
— Скажите, меня расстреляют? — не удержался Риттенштейн, глядя на задумавшегося Прошина. Молчание капитана госбезопасности он расценил по-своему.
— За что? — удивлённо спросил Прошин.
Рассказ Риттенштейна подтвердился. Как он и говорил, на подмогу к нему в районе Ртищева и Сердобска выбросили ещё двух диверсантов. Земляки из Пензы отчитались: одного задержали, другой был убит во время перестрелки.
— Я же шпион, дал подписку на верность Гитлеру. Переброшен...
— Многое зависит от вас, — был задумчив Прошин. — Придётся вернуться обратно...
Риттенштейну организовали «успешное выполнение задания» и придумали повод попроситься назад в Варшавскую школу. Действовали осторожно, продумывали каждую деталь. Немцы поверили и забрали «латыша».
Так в элитной Варшавской разведшколе абвера появился агент НКВД. А битва за Сталинград только разгоралась.
«Нас ненавидят»
«Мы уводим из деревни всё население — взрослых и детей. Недавно в одной деревне группа жителей заупрямилась и ни за что не хотела уходить. Мы пришли в бешенство и тут же перестреляли их. А дальше произошло что-то страшное. Несколько русских женщин закололи вилами двух немецких солдат... Нас здесь ненавидят. Никто на родине не может себе представить, какая ярость у русских против нас», — писал один из немецких авторов из-под Сталинграда. Эти строчки потом включит в свой отчёт Василий Прошин.
«Население взялось за оружие. На поле битвы лежат убитые рабочие в своей спецодежде, нередко сжимая в окоченевших руках винтовку или пистолет... склонившись над рулём разбитого танка. Ничего подобного мы никогда не видели» — об этом рассказал в своём дневнике один из немецких адъютантов, воевавших в Сталинграде.
Это была одна из страшных трагедий: местное население вовремя эвакуировать не смогли. Война шла без поправки на женщин и детей. Жители прятались по подвалам.
«В убежище на улице Республиканской укрывалось около тысячи человек, за водой под бомбёжками ходили на Волгу... Под драматическим театром имени М. Горького более двух недель ютились четыреста человек. Они организовали общую кухню, один раз в сутки готовили суп и выдавали по двести граммов хлеба», — пересказывает сводки чекистов автор книги Василий Стенькин.
Органы госбезопасности должны были заниматься контрразведкой. Но в те дни задачи приходилось выполнять разные. По ночам переправляли на правый берег женщин и детей, прятавшихся по подвалам. Днём отбивали город: 10-ю дивизию НКВД за это потом наградили орденом Ленина.
Были и другие задачи. Выполняя приказ, прямо под бомбёжками чекисты минировали предприятия Сталинграда. Врагу их сдавать никто не собирался. Сражались за них прямо на взрывчатке.
«За усердие»
Еще в Гражданскую войну Василий Прошин чудом выжил в подорвавшемся от снаряда составе. С тех пор контузия изнуряла головными болями. Запивал её таблетками. Особо не рассказывал, что был даже одно время парализован. На войне болеть было некогда. Нужно было собирать информацию о немецких подразделениях на оккупированных территориях, об аэродромах. Сделать это было непросто. Разведчики сообщали: рядом начало работать подразделение абвера. Попытки забросить диверсантов не прекращались. Одного из них поймали, он уверял, что работает геологом и отбился от своей команды.
«Назовите фамилию начальника нефтеразведочной партии, — предложил ему Прошин, — и где она постоянно находится». От простого вопроса задержанный стушевался. Потом признался: был заброшен в тыл немецкой разведкой. Рассказал о школе, в которой его обучали. И мимоходом упомянул: в пример курсантам там ставят преподавателя Пауля Ренделиса, он успешно выполнил задание в тылу Красной армии. Ещё один пойманный диверсант добавил к рассказанному: начальник разведшколы перед строем вручал одному из преподавателей, латышу по национальности, бронзовую медаль «За усердие».
Теперь от Риттенштейна ждали информацию. Она была особенно нужна с учётом того, какие изменения готовились на фронте.
Дорога мертвецов
«Завод не взрывать, немедленно разминировать и защищать всеми имеющимися средствами» — такой приказ сталинградцы, защищавшие предприятия, стали получать осенью.
«Значит, город не будет сдан врагу», — понял Василий Прошин.
Впереди было то, что назовут переломом не только в Великой Отечественной, но и во Второй мировой войне.
В промозглый осенний день в отдел НКВД сам пришёл ещё один из заброшенных диверсантов.
«Я к вам с письмом от Валерия Риттенштейна», — заявил неизвестный. Из подкладки под фуражкой он достал три листа папиросной бумаги, исписанной бисерным почерком. В них рассказывалось, чему учат в Варшавской разведшколе, описывались преподаватели и курсанты — будущие диверсанты и разведчики. Риттенштейн знал в лицо тех, кого будут засылать на советскую территорию.
Всю информацию Прошин передал в центр. До конца войны агент пензенца, преподаватель Ренделис, выполнял задания, находясь на хорошем счету у абвера.
В ноябре 1942-го Красная армия начала масштабное контрнаступление. Операция, в которой участвовало соединение сразу трёх фронтов, стала для немцев неожиданностью. Войска Паулюса были окружены.
Зимой 1943-го Василий Прошин отправлял командованию очередную справку, в которой в том числе рассказывал о состоянии духа противника. Приводил цитаты из писем немецких военнопленных.
«Наш путь к Сталинграду можно назвать дорогой мертвецов. Я терял рассудок. Счастлив тот, кому удастся унести отсюда целыми свои кости», — о начале контрнаступления рассказывал один из них.
Одну из причин победы, в которую не сразу поверили в Европе, назвал Георгий Жуков.
«Наше превосходство над немцами ощущалось и в том, что советские Вооружённые силы научились сохранять в глубокой тайне свои намерения, производить в широких масштабах дезинформацию и вводить противника в заблуждение, — писал маршал. — Оперативные просчёты немцев усугублялись плохой работой их разведки, которая не сумела вскрыть подготовку нами крупнейшего контрнаступления в районе Сталинграда».
После войны Василий Прошин возглавлял главные управления НКВД-МВД СССР по борьбе с бандитизмом, оперативному розыску. В Пензу вернулся в 50-х годах начальником УНКВД региона. Умер в Москве 8 августа 1955 года, похоронили генерал-майора на Ваганьковском кладбище.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
Агент Петрова. Как обманывали немецкую разведку на Курской дуге 
Абвер ошибся. В 1942 году в Пензе поймали более 60 диверсантов 
Порция для Красной Армии. Фронтовые 100 грамм то разрешали, то запрещали 
Агитировали за Гитлера. ФСБ рассекретила материалы о немецких пропагандистах 
1500 спасенных. Партизан из Пензы срывал планы вермахта под Ленинградом