Не смотря на то, что поисковое движение набирает мощь, проблем у поисковиков хоть отбавляй. О том, что мешает выполнению благородной миссии, корреспондент «АиФ» узнал, что называется, из первых уст.
Без денег - никуда
Отправляясь в Центр культуры и досуга, где проходил окружной слет «Никто не забыт», я думала, что попаду на очередное пафосное мероприятие, в котором мало искренности и много показного патриотизма. Ошиблась...
Первое, что бросилось в глаза – не по-детски серьезная молодежь, среди которой много девушек. Я всматривалась в совсем юные лица и думала: «Что заставляет этих девчонок с конопушками копаться по колена в грязи, отыскивая останки давно погибших солдат?»
Мало кто знает, что первая официальная «Вахта памяти» прошла еще в 1988 году. Но на самом деле поисковые работы в СССР начали проводиться уже через несколько лет после окончания Великой Отечественной войны. Это делалось силами подростков, которые в послевоенные годы собирали боеприпасы, искали и хоронили останки погибших. Такие команды формировались военкоматами.
Потом поисковое движение то затухало, то возобновлялось снова. К концу 80-х эту проблему удалось поднять на государственный уровень, после чего было официально разрешено проведение поисковых работ.
Участник поискового движения России, соучредитель пензенского отделения Вадим Матюшин называет нехватку денег самой большой проблемой, с которой столкнулись пензенские поисковики. «У нас тыловой регион, поэтому на раскопки приходится выезжать туда, где велись ожесточенные бои, а это накладно, - рассказывает поисковик. - Так, чтобы доехать до Великого Новгорода, нужно потратить около 80 тысяч рублей, а чтобы добраться до Белоруссии – вообще 140 тысяч. Этой осенью мы готовы провести третью Вахту памяти, но у нас банально нет денег».
В пензенском отряде 74 бойца. В экспедиции выезжают от 10 до 30 человек. Причем, в эти поездки берут даже школьников. Единственное условие – они не допускаются до эксгумации и взрывоопасных предметов.
Дождались...
Недостаточное финансирование было бы объяснимо, если бы наши поисковики показывали не особо хорошие результаты. Но только в этом году они обнаружили останки сорока бойцов, трое из которых уже идентифицированы.
Стенд поискового объединения Пензенской области, представленный на окружном слете, впечатлял военными находками.
Глядя на эти пропитанные историей вещи, спрашиваю Вадима, как он стал поисковиком. «А иначе и быть не могло: мой отец служил в армии, брат – офицер, дядя воевал в Афганистане, а потом ликвидировал последствия аварии на Чернобыльской АЭС. Их влияние сказалось на становлении моего характера и отношении к жизни. А когда я первый раз нашел солдатский медальон, то понял, что вряд ли когда-нибудь смогу оставить поиск».
Это произошло в 2011 году, под Гомелем. Массовое захоронение мы нашли прямо у дороги, по которой ходили на раскопки. Как-то, когда мы возвращались в лагерь, неожиданно для всех среагировал металлоискатель. Оказалось, что в пяти метрах от дороги и в 20 метрах от нашего лагеря лежало 12 человек... В таких случаях поисковики говорят: «Это не мы их нашли, это они нас дождались».
Надежда на гранты
У каждого из молодых людей своя история прихода в поиск, но всех их объединяют мощные эмоции, испытанные на раскопках.
Студентка третьего курса экономического факультета мордовского госуниверситета Мария Игонина примкнула к поисковому движению еще когда училась в 9 классе.
«Многие спрашивают меня, почему я сплю в палатках и копаю, ведь девочки не должны копать, а должны носить платьица и каблучки, - рассказывает девушка. - Есть в моей жизни место и платьицам, но душевное успокоение я получаю только, занимаясь поисковой работой: когда делаем марш-броски, ездим в экспедиции, находим останки. Эти тяжелые, но в тоже время светлые ощущения, невозможно передать словами. Как это ни пафосно, но то, чем мы занимаемся, нужно нашей совести.
Больше всего мне запомнилась первая экспедиция, когда земля отдавала железо войны (патроны, пробитые каски, искореженное оружие) и останки бойцов, разбросанные по всей территории раскопок. К такому невозможно привыкнуть. Так же, как к жуткой картине, когда экскаватор, копающий котлован под какой-нибудь санаторий, зачерпывает землю, а вместе с ней... останки бойцов. Кто знает, может, и моего деда так...»
Людей бы побольше…
А вот поисковики Башкирии, хотя и сталкиваются с недостатком финансов, в качестве первостепенной называют другую проблему. «Не смотря на колоссальную работу, которую проделали поисковики России, до сих пор в земле находятся сотни пропавших безвести бойцов, - констатирует студент-историк башкирского госуниверситета Николай Мирсаяпов. - Нам не хватает сил, чтобы в обозримые сроки найти их всех и перезахоронить с почестями. Поэтому очень хочется, чтобы к поисковому движению примкнуло как можно больше людей».
В этом году поисковики из Башкирии, отправившись в экспедицию в Крым, вместе с бойцами из других регионов подняли советский бомбардировщик Пе-2, сбитый в 1943 году немцами. В конце 60-х годов воронку от его падения зачем-то заровняли, а эту трагическую историю благополучно забыли. И только в этом году поисковикам удалось найти разбившийся бомбардировщик и его экипаж – двух летчиков.
Молодежь, участвующую в поисковом движении, называют стальной. Ее не увидишь в сомнительных компаниях и о ней не прочитаешь в криминальных сводках. И уж, тем более, она никогда не откажется от своих престарелых родственников. И кто после этого осмелится сказать, что в России подрастает равнодушное, непатриотичное поколение?
Счастье в ритме сальсы. Как пензячка нашла свою любовь на Кубе 
«Авось» не спасет. Станут ли дороги безопаснее 
Не жалеть себя. На ком в Пензе держится адаптивный спорт 
Вдребезги о быт. Почему разводятся люди 
Полиция поможет. Как работается сотрудникам органов внутренних дел