О том, как соблюдаются права осужденных на получение медицинской помощи и какие заболевания чаще всего диагностируются у этого контингента, «АиФ-Пенза» рассказала начальник медицинского отдела УФСИН РФ по Пензенской области Ольга Чекушина.
Нелегкий выбор
— Ольга Александровна, все чаще правозащитники призывают суды быть милосерднее к заключенным, получившим приговор от самой жизни. Неизлечимые болезни сводят практически к нулю их шансы оказаться на свободе по истечении срока заключения. Как вы считаете, не стоит ли для таких «пациентов» внести послабления на законодательном уровне?
- На самом деле, закон предусматривает возможность досрочного освобождения заключенных, страдающих тяжелыми заболеваниями. Другое дело, что суды не всегда идут им навстречу. Но я бы не стала связывать отказ в УДО с отсутствием у судей чувства сострадания. Все гораздо сложнее.
Например, в колонии № 5 был молодой парень, у которого выявили лейкоз в терминальной стадии. Суд его освободил. Потом этот мальчик поступил в онкодиспансер, где, благодаря усилиям медиков, ему стало немного лучше. И что вы думаете? Он обокрал медсестру, пациентов, залез в процедурный кабинет. Его опять арестовали и посадили. Во второй раз суд, естественно, его не освободил, он так и умер в колонии.
Могу привести еще один показательный пример. Освобожденный из-за тяжести своего заболевания ВИЧ-инфицированный заключенный уехал в Москву, где изнасиловал девочку. После этого он снова оказался за решеткой.
- И все же, разве вам не жалко тяжелых пациентов, которые никогда не окажутся на свободе?
— Жалко, конечно. Помню одного мужчину, он все кичился, что такой крутой. И вот у него выявили тяжелое заболевание, обследовали, подали документы на освобождение, а суд ему в этом отказал. До сих пор не могу забыть его лицо. Когда я подошла к нему, его глаза были полны отчаяния: «Это что же, я буду умирать на тюремной койке? И рядом никого не будет? Никто за руку не возьмет?». Так и произошло.
Еще был 20-летний парень. Сидел за убийство. Во время обследования у него обнаружили неизлечимое заболевание. Я к нему подхожу и объясняю, что есть 54 постановление, согласно которому его можно освободить, но нужно его письменное согласие. Он понял, о чем речь и заплакал. Искренне его было жаль, жизнь-то могла сложиться иначе.
Не хуже, чем на «воле»
— К тюремным срокам приговариваются и люди с ограниченными физическими возможностями, в том числе те, кто не может передвигаться без костылей или инвалидной коляски. В каких условиях они содержатся?
— Как это ни парадоксально, но для многих условия в колонии лучше тех, что были у них на свободе. У нас для инвалидов есть все: коляски, костыли, ортопедическая обувь. Они живут на первом этаже, здания оборудованы пандусами, работает программа «Доступная среда».
Бывают у нас и осужденных с орфанными заболеваниями. Например, не так давно отбывал наказание мужчина с болезнью Галлервордена-Шпатца (это очень редкий недуг, сопровождающийся отложением железа в базальных ганглиях головного мозга). Был и заключенный с дифиллоботриозом (это паразитарное заболевание, возбудителем которого является крупный ленточный червь). Для таких пациентов мы приобретаем дополнительные лекарственные препараты.
Если же кому-нибудь из наших «подопечных» требуется оформить инвалидность, то необходимые для этого специалисты приглашаются на нашу базу.
— «На воле» врача можно посетить в любой момент. Есть и диспансеризация, которая призвана защитить нас от всевозможных напастей. А как обстоят дела у осужденных? Они сами записываются к вам на прием, или у вас тоже существует диспансеризация?
— У нас все тоже самое, что и в обычном здравоохранении, но с небольшой спецификой. Есть пациенты, которые сами записываются на прием, и есть диспансерная группа. Деньги на лечение заключенных поступают из федерального бюджета, на них мы приобретаем медикаменты, расходные материалы, реактивы.
Если собственными силами нам не удается провести какие-то манипуляции или обследования, то осужденные доставляются в любую городскую больницу. Но все, что предусмотрено медицинскими стандартами, мы выполняем. Даже оказываем помощь роженицам.
- Но ведь в Пензе нет женской колонии.
— Да, но женщины содержатся в изоляторе. Когда подходит момент родов, мы отправляем будущую маму в роддом, естественно в сопровождении охраны, которая находится с ней круглосуточно. Для такой категории рожениц выделяется отдельная палата. После выписки мы забираем маму с малышом. Ребенка обязательно осматривает педиатр, при необходимости ему приобретается искусственная смесь, для женщины составляется особый рацион питания. Да и вообще молодая мама не остается без внимания нашего персонала: ее все стараются поддержать.
Мне искренне жаль ребятишек, рожденных в таких условиях, но у них нет выбора. Увы, некоторые женщины прекрасно понимают, что благодаря своему положению они могут рассчитывать на некоторые послабления.
Кто кого перехитрит
— А как обстоят дела с медикаментами?
— Мы закупаем те препараты, которые предписаны стандартами. Поэтому если осужденный изъявляет желание принимать лекарства, которых у нас нет, то родственники могут ему их передать.
Вообще, осужденные - единственная категория населения РФ, о здоровье которой известно практически все. Когда человек поступает к нам, он сдает анализы на ВИЧ, гепатит, ему делают ЭКГ, флюорографию. Раз в год обязательно проводится профилактическое обследование. Что не каждый делает многие годы на свободе.
— Какие недуги лидируют в рейтинге тюремных заболеваний?
— В тройке лидеров - заболевания органов дыхания, пищеварения (гепатиты, колиты, гастриты) и сердечно-сосудистые болезни.
— Раньше, чтобы получить послабления, заключенные симулировали болезни. А сейчас им удается провести врачей?
— Когда я только пришла работать, были и симуляция и аггравация (преувеличение больным своего состояния). По анализам можно установить диагноз 100%.
Помню два ярких случая. Как-то меня вызвали в штрафной изолятор: «Срочно приходите, у больного что-то с почками: он весь отек!» Прихожу, выводят мне осужденного, а у него вместо лица - шар с двумя щелочками для глаз. Даже рот с носом практически заплыли. Начала пальпировать лицо, а оно хрустит! У меня возникло подозрение, что это подкожная эмфизема. Но оказалось, что заключенный сделал надрезы между щекой и верхней челюстью и «надул» себя. Пришлось ему снова отправиться в камеру, сдуваться.
Еще один изобретательный «пациент» прикрепил к нитке сало, привязал нитку к зубу и проглотил эту конструкцию. В итоге у него закупорился желчно-выводящий проток, желчь стала всасываться в кровь и человек пожелтел. Во время осмотра я попросила его открыть рот, а там нитка. Ну и, конечно, по анализам сразу ясно, какого рода «болезнь» у него.
— В обычных поликлиниках и стационарах не хватает врачей. У вас та же проблема?
— Я бы так не сказала. У нас в каждой колонии есть терапевт, психиатр, стоматолог, фельдшер, рентгенолог, медсестры.
— А что заставило вас пойти работать в эту систему?
— Я работала со своим мужем в пензенской городской больнице № 6, была участковым терапевтом, а он – врачом -лором. В конце 90-х годов зарплату нам не платили, было материально трудно. А я работала на месте врача, которая перевелась в колонию № 7, и она меня лет пять агитировала последовать ее примеру. А я же настолько привыкла к своим бабушкам-пациентам, что уже и бросать их не хотелось. Уходить было крайне тяжело, но мне надо было кормить двоих детей.
И вот в апреле 2001 года я стала работать в колонии в терапевтическом кабинете. Помню, пришел первый пациент с болью в спине, долго рассказывал про свою жизнь, философствовал…
Знаете, некоторых пациентов, которых я принимала у себя на участке, я потом видела в тюрьме. Вот такая жизненная философия.
Миссия добра. Пензячка еще в детстве решила помогать другим 
Нелишние люди. Когда городская среда станет доступной для инвалидов 
Политика человечности. Как удержать цены на лекарства 
В группе риска – все! Почему фтизиатры выступают за закрытые тубдиспансеры 
Знай наших! Люди года по версии «АиФ-Пенза»