О том, что толкает людей на путь бродяжничества, и о том, как с этого пути свернуть, корреспонденту «АиФ» рассказал директор Пензенского «Дома ночного пребывания» Артем Конарев.
Разные судьбы, разные пути
– Артем Викторович, кто к вам чаще всего обращается? Можно ли создать какой-то общий, типичный портрет вашего постояльца?
– Нет, какого-то общего, усредненного портрета не существует. Все люди разные, у каждого своя история и своя судьба. Есть у нас, например, специальное отделение для тех, кто недавно освободился из мест лишения свободы. Им трудно заново включиться в нормальную жизнь, трудно социализироваться, трудно восстановить контакты с родственниками. Мы им помогаем. Есть и такие, кто имеет работу, жилье, но просто стеснен в средствах. Они живут здесь, чтобы, например, накопить денег на дом в деревне.
– А много ли таких, кто возвращается потом к нормальной жизни?
– Вы знаете, много. У нас были люди, которые в конечном итоге вернулись в нормальную жизнь, обзавелись семьей, жильем, работой. Точные цифры привести не могу, но за последние два-три года таких набралась почти половина от всех постояльцев. Но тут все зависит от человека.
Жила у нас не так давно женщина. Было ей за пятьдесят, она дважды сидела в тюрьме – один раз за убийство, другой – кажется, за причинение тяжкого вреда здоровью.Вот так у нее жизнь повернулась. Вскоре после заселения к нам эта женщина устроилась на работу уборщицей – она вообще оказалась ужасной чистюлей, домовитой, хозяйственной. А потом, спустя какое-то время, нашлась ее дочь – аж на Байкале нашлась. Она позвала мать к себе и та, поколебавшись немного, поехала – просто попробовать заново сойтись, просто узнать, примут ее или нет. Приняли. Теперь она живет там, в большой и дружной семье. Недавно вот звонила, чтобы сказать «спасибо».
Не без добрых людей
– С какими проблемами сталкивается сегодня дом ночного пребывания?
– Проблемы сейчас есть у всех. И у нас в том числе. Мы бюджетная организация, финансирует нас область. С другой стороны – руководство о наших проблемах знает и делает все возможное для того, чтобы их решить. Возможно, не всегда это получается в достаточной мере, потому что есть более важные, более насущные проблемы.
Что касается организационных сложностей – неплохо было бы вернуть пост полиции, который убрали из дома ночного пребывания несколько лет назад. У нас ведь здесь помимо собственно бездомных есть отделение для реабилитации людей, недавно освободившихся из мест лишения свободы, а среди них контингент попадается разный.
– Сколько стоит проживание в приюте?
– Первый месяц – бесплатно. Потом – 30 рублей в сутки. Здесь, помимо прочего, есть определенный элемент самоконтроля – если человек эти тридцать рублей потратил не на выпивку, а на крышу над головой, еду и теплую постель – значит, не все потеряно.
– Оказывают ли вам поддержку благотворительные фонды, спонсоры?
– Да, и мы ей очень рады. Вот, буквально на днях у нас побывали представители ассоциации аптечных учреждений, привезли несколько коробок с медикаментами. Это очень важно – особенно сегодня, когда по городу гуляет грипп.
Помогают и простые люди. В конце осени, например, нам принесли огромное количество одежды – мы забили ей до отказа целый склад. Случается помощь и другого рода – человек заметил бездомного в подъезде и не прогнал, не бросился на него с кулаками, а привез к нам. Это тоже очень ценно.
Право посоветовать
– Ваша помощь бездомным не ограничивается ночлегом и питанием. Вы еще и помогаете им трудоустроиться, верно?
– Здесь очень важно понимать, что наше учреждение – дом ночного пребывания – само по себе не является производством. Не является тем местом, куда человек может прийти и начать работать. Но мы сотрудничаем со многими бизнесменами, со многими организациями, и тем людям, которые к нам обращаются, оказываем помощь рекомендательного характера.
Ключевое слово здесь – «рекомендательного». То есть, мы говорим постояльцу: «Попробуй сходить вот туда. Там нужны дворники. Или вот туда – там требуются грузчики». Заставлять его, принуждать его работать мы не имеем права.
– Часто ли вашими рекомендациями пренебрегают?
– Часто. Очень многие – я не говорю, что все, но очень многие – из этих людей становятся такими потому, что они хотят такими быть. Они выбирают этот образ жизни. У них нет никакой ответственности. Никаких обязательств.
Меня часто спрашивают: «А почему вы не пытаетесь их куда-нибудь трудоустроить на постоянной основе?» Ну, вот мы трудоустроили какого-нибудь Сидорова в строительную компанию. Чтобы он там месил цемент. Он помесил его сегодня – честно помесил, основательно – получил за это деньги. Вы ждете его завтра – а он не приходит. Он в загуле. И цемент у вас застывает, вы несете убытки. Кто из предпринимателей на такое согласится? Никто, разумеется. А заставить Сидорова не пить мы не можем.
– И ничего нельзя сделать?
– Мы, конечно, бьемся с этими людьми. Рассказываем, показываем, объясняем, учим. Пытаемся даже как-то под них подстраиваться – направляем, скажем, не на постоянную, а на разовую, однодневную работу. Чтобы человек работал хотя бы тогда, когда ему хочется выпить. Но проблема-то, как я уже говорил, куда глубже.
– Можно ли дать какой-то прогноз на будущее – станет ли бездомных больше или меньше?
– Наверное, нет. Многое зависит, например, от времени года – летом их меньше, зимой больше. Сейчас, к примеру, в связи с экономическим кризисом настало очень сложное время – и я не исключаю, что у нас прибавится работы. Не дай Бог, конечно же. Но такая вероятность есть.
Билет на свободу. Почему суды не верят тяжелобольным заключенным 
Чужих детей не бывает. Как семерых сирот от детдома спасли 
Конкуренция в небе. Какое будущее ждет пензенский аэропорт 
Глубокое погружение. Дом Вероники в Пензе распахнул свои двери 
Не жалеть себя. На ком в Пензе держится адаптивный спорт