Солист в упряжке
В стороне от прочих построек стоит невысокое длинное здание, сложенное из красного кирпича. Это – тарханская конюшня. Сегодня там содержится тринадцать лошадей самых разнообразных пород – есть и чистокровные арабы, и орловцы, и два башкиры, Сольда и Солист – именно башкир, кстати, наряду с лошадьми вятской породы держали в усадьбе еще во времена Лермонтова. А в маленький, ручной работы детский фаэтон впрягают двух шетлендских пони.
«Именно эта, нынешняя конюшня появилась в «Тарханах» в 1999 году, - рассказал «АиФ» ветеринарный врач Николай Айкашев. – Сначала здесь было четыре лошади, самая первая – жеребец по кличке Лидсингер породы русская рысистая. Его нам на открытие подарил конезавод «Велес»».
Рядом с денником – комната для хранения костюмов, в просторном пристрое стоит маленький фаэтон с круглой крышей. Все это – и упряжь, и костюмы – строго, до последней заклепки и пуговки соответствует историческим аналогам. Чертежи и выкройки сотрудники музея разрабатывали сами, по крупицам собирая материал из старинных книг.
Любопытный факт: чтобы гости не жаловались на специфический конский запах, лошадей перед каждым выходом моют в специально обустроенной душевой. Моют серьезно, как человека – с шампунем, с мылом, с губкой, после водных процедур расчесывают гривы. В среднем на одну такую операцию, если считать вместе с сушкой, уходит полтора-два часа.
Кулинарная реконструкция
Из конюшни идем в столовую – посмотреть, как работает тарханская кухня. Помещение это небольшое, светлое, стены выложены кафельной плиткой – в общем, кухня как кухня, не вдруг и поверишь в то, что повара здесь тоже в какой-то мере занимаются исторической реконструкцией.
«А как же иначе? – улыбается Людмила Королева, одна из трех тарханских поваров. – Мы точно так же работаем со старинными книгами, разыскиваем рецепты, адаптируем их – переводим старинные меры веса в современные, например – экспериментируем с ингредиентами».
Временами, несмотря на все старания поваров, восстановить блюдо в точности не удается – просто потому, что ингредиенты, которые в прежние времена были вещью совершенно обыденной, сегодня уже нигде не встречаются. Визига, например. Это хорда, добываемая из позвоночника рыб осетровых пород. Раньше с ней пекли пирожки только так, а сейчас попробуй, добудь осетра или стерлядь, да еще в нужном количестве.
Но и без осетрины в Тарханах определенно есть что отведать даже самому искушенному гурману. Каши пуховые, сбитни, кулебяки, рыба с овощами, мясо жареное, расстегаи всех форм и размеров, наливашники – это такие пирожки из пресного теста с повидлом внутри. Правда, открывать какие-либо профессиональные секреты нам, понятное дело, не стали. Так что если у вас от всего прочитанного не на шутку разыгрался аппетит, выход один – поезжайте в Тарханы.
Где учат гончаров?
Процветают в Тарханах и старинные промыслы. Здесь даже особая должность существует, так и называется – «мастер по возрождению народных ремесел».
Один из таких мастеров – гончар Елена Макушина.
«Я человек творческий, - рассказывает Елена. Пальцы ее во время беседы не замирают ни на секунду – оглаживают и пощипывают глиняную заготовку то тут, то там, придавая ей форму. – Мне нравится скульптура, живопись – словом, все те виды искусства, где нужно работать руками»
В музей Елена пришла работать почти шесть лет назад – узнала о том, что там есть вакансия гончара и пришла.
«Меня попросили слепить из глины игрушку, - вспоминает она, ни на секунду не прекращая работу. – Я слепила. Через неделю мне позвонили и сказали: «Вы приняты».
Уже в Тарханах Елена научилась работать за гончарным кругом – самым настоящим, старинным, раздобытым сотрудниками музея в одной из окрестных деревень.
Утром – садовник, вечером - граф
Почти все сотрудники музея «Тарханы» ведут двойную жизнь. Садовники и конюхи, гончары и ткачи – когда приходит время бала, все они перевоплощаются в благородных дам и кавалеров.
«Поначалу все это было чистой воды авантюрой, - вспоминает научный сотрудник музея Елена Родина. – Мы пригласили кавалеров из садовой бригады и повели их к балетмейстеру Наталье Викторовне Кинге. А садовники – самые настоящие мужики, они в жизни не танцевали и никогда не думали, что будут танцевать. Кинге на них посмотрела скептически. В общем, заниматься с нашими кавалерами она отказалась. Тогда мы стали учиться сами – потихоньку, понемногу, по видеоматериалам и телепостановкам. И вы представляете, добились-таки успеха! У некоторых людей – что барышень, что кавалеров – открылась совершенно удивительная природная пластика, которую они сами в себе никогда не знали. Когда мы через месяц вновь пришла к Кинге, она не поверила в то, что это те же самые люди».
Своя предусмотренная сценарием роль есть и у главного садовника, и у конюха. И у гончара Елены Макушиной тоже есть. Она играет в этом маленьком спектакле Настасью Павловну – девушку, исполняющую романсы лермонтовской эпохи.
Ода гусиному перу
Но сколь бы занимательные вещи ни творились в саду и на конюшне, самое интересное, самое главное и даже отчасти святое творится в музейных фондах. Сегодня там размещается свыше двадцати двух тысяч единиц хранения – от бесценных рукописей до чайных сервизов, от старинных монет до гусиных перьев.
Как и люди, вещи в Тарханы попадают самыми разными путями – и подчас совершенно невероятными.
«Однажды Тамара Михайловна, наш директор, привезла сюда альбом с автографами Марии Лермонтовой – матери поэта, - рассказывает главный хранитель музея Вера Ульянова. – Где бы, вы думаете, она его нашла? В Тамбовской области, у сельского учителя. А он, в свою очередь, купил этот альбом на книжном развале. Дома стал листать – и под некоторыми стихами заметил подписи: «Мари», «Мари Лермонтова». Мы этот альбом отправляли на экспертизу в петербургскую Российскую национальную библиотеку, где хранится образец почерка Марии Михайловны. И там действительно подтвердили ее авторство – причем вывод сделали в категоричной форме».
Фактически, о любом, даже самом на первый взгляд заурядном предмете из уникального тарханского фонда можно написать отдельную статью. Даже о гусином пере, даже об игральных картах. Вот, например, одна из последних находок, заслуга уже самой Веры Петровны: несколько листов тонкой и гладкой тряпичной бумаги, на которую орешковыми чернилами нанесены узоры для вышивания гладью. В те времена – а речь идет о первой половине девятнадцатого века – такие рисунки были вещью очень дорогой и редкой. Стоимость одной небольшой тетрадки, собранной из таких вот листочков, вполне могла доходить до десяти рублей – а пуд пшеницы (почти семнадцать килограмм) шел за пятьдесят копеек. И случалось, целые деревни складывались деньгами, чтобы просто сделать с рисунка сколок – тонкой иголкой перенести извивистые линии на ткань или бумагу.
Проводы Зимы в Пензе. Куда пойти в Прощеное воскресенье 
История успеха. Как фото зареченки оказалось на страницах «Гардиана» 
Игры, в которые играют люди. Как алчность до решетки доводит 
Сувенир по-пензенски: скелет рыбы, мокрые варежки и кольцо жены Чингиз-хана 
Дорога в облака. Как пензенцы учили всю страну летать