84 года назад, в декабре 1941-го, началось наступление Красной армии под Москвой. По планам вермахта его не должно было быть. Москву планировали захватить в первые месяцы войны.
Принято считать, что немецкий блицкриг сорвала отчаянная оборона частей Красной армии. Но страшным летом 1941-го советские войска не только отступали, но и наносили контрудары, замедляли продвижение врага, отбрасывали его назад. Так, в июле были отбиты города под Гомелем. В числе воевавших там оказалась и 61-я Пензенская стрелковая дивизия.
Историю её подвига в своей книге описал краевед Геннадий Тамбовцев.
Значения не придавать
Норвегию немецкие войска захватили за 63 дня, Францию — за 44, Бельгию — за 19, Данию — за один день. Не стоило удивляться тому, что и на войну с СССР отводилось всего три месяца. Вермахт был окрылён победами и самоуверен. Слишком самоуверен.
В начале июля 1941 года начальник Генштаба сухопутных войск в Германии Франц Гальдер писал: «Гомельская группировка… Существенного значения придавать этой группировке не стоит».
Но именно здесь советские войска решились на небывалый для того периода шаг — наступление. Проводить его должна была 21-я армия, удар наносил 63-й стрелковый корпус Леонида Петровского. Входившая в его состав 61-я стрелковая дивизия вместе с другими частями 13 июля должна была переправиться через Днепр.
«Ровно в 15:00 началась артподготовка. Такого сильного огня до этого наступления на нашем участке ещё никогда не было. На противоположном берегу было видно, как заметались ошалелые фашисты», — вспоминал участник тех событий генерал-майор Василий Раковский. Гитлеровцы пришли в себя быстро и обрушили на бойцов, переправлявшихся через Днепр, артиллерийский огонь. Но остановить уже не могли. Город Рогачёв был взят с ходу. Прославленные танковые войска Гудериана отбросили на западный берег Днепра.
«Бойцы и командиры 63-го стрелкового корпуса генерал-лейтенанта Л. Г. Петровского проявили такое мужество и волю к победе, что генерал Гудериан, отброшенный с серьёзными потерями на западный берег Днепра, прекратил всякие попытки наступать на этом направлении и потерял пять суток, разыскивая более безопасные пути переправы», - отмечал в своей книге Геннадий Тамбовцев.
Для немцев произошедшее оказалось шоком. Они не привыкли отступать.
«13 июля начались ожесточённые контратаки русских, — писал командующий 2-й танковой группой Хайнц Гудериан. — От Гомеля на правый фланг танковой группы наступало около 20 дивизий».
На самом деле, как обращает внимание Геннадий Тамбовцев, в 21-й армии в начале наступления вместе со вспомогательными частями числилось всего восемь дивизий. Немцы ошиблись не только потому, что в тот момент плохо сработала их разведка. Настрой у советских солдат был такой, что они бились за двоих и троих.
«Здравствуй, сынок, — писал в своём письме в июле старший батальонный комиссар 61-й стрелковой дивизии Бочкарёв, его сын должен был пойти в первый класс. — Учись только на отлично, а я отлично буду бить фашистов».
О той невероятной победе написали все центральные газеты.
«На западном направлении наши войска вновь овладели городами Жлобин, Рогачёв», — сообщало Совинформбюро. Это были первые новости о победе с начала войны.
Русские наглеют
«Здравствуй, дорогая Маня!.. Вот уже около полумесяца, как я нахожусь на Западном фронте. После 3–4-х дней боёв было несколько дней затишья, потому что на этом участке немцев разбили и отбросили, — рассказывал в письме родным политрук 1-й батареи 66-го гаубичного артиллерийского полка Степан Кондаков. — Теперь мы начинаем продвигаться вперёд. Настроение бодрое».
Самым успешным в том наступлении был 63-й корпус Леонида Петровского. Его правый фланг прикрывала 61-я стрелковая дивизия Николая Прищепы.
«Хорошо действовали разведчики 66 стрелкового полка Мухин и Брунов, они во время разведки забросали окопы врага гранатами. Младший сержант Стукало храбро сражался во время боя, а когда командир взвода был ранен, принял командование на себя. Товарищ Лямунов один сражался против семерых немецких автоматчиков, четверых убил, а троих обратил в бегство», — отчитывался политрук Бочкарёв.
«Русские начинают наглеть на южном крыле 2-й армии», — стал отмечать фельдмаршал Ф. фон Бок. Потом сообщения немецких генералов становятся более эмоциональными. Под Гомель им приходится стягивать дополнительные соединения. От Гудериана требовали, чтобы он пришёл на помощь со своими танками. Тот отказывается: его цель — Москва.
Распри между немецкими военачальниками прекращает приказ фюрера. Это был ещё один шок: наступление на Москву решили остановить, чтобы расправиться с гомельской группировкой. Гудериан повернул танки от столицы на юг.
Ослабить Москву?
Чуть ранее, 29 июля Георгий Жуков, возглавлявший тогда Генеральный штаб, позвонил Иосифу Сталину и попросил срочно принять его. В докладе маршал рассказал: наиболее слабым является обескровленный постоянными боями Центральный фронт; армии, прикрывающие Гомель. Немцы могут воспользоваться этим. Жуков, как он указывал в воспоминаниях, предложил передать Центральному фронту ещё три армии.
— Вы что же, — возмутился Сталин, — считаете возможным ослабить направление на Москву?
— Нет. Не считаю, — отвечал Жуков. — Через 12–15 дней мы можем перебросить с Дальнего Востока не менее восьми вполне боеспособных дивизий, в том числе одну танковую.
— А Дальний Восток отдадим японцам, – язвил зам. наркома обороны СССР Лев Мехлис.
— А как же Киев? — в свою очередь спросил Сталин.
— Киев придётся оставить, — заявил Жуков.
После этого его освободили от должности начальника Генштаба. Подкреплений в тот момент Центральный фронт не дождался.
Чёрный корпус
Немцы тщательно готовились к тому, чтобы окончательно разбить гомельскую группировку, наращивали силы. Им удалось подбить штабной самолёт советских войск. Из полученных документов гитлеровцы узнали, что на одном участке их корпусу противостоят всего две дивизии. Их было решено разбить по отдельности.
Начались тяжелейшие бои.
«Тем не менее армия ожесточённо дралась, особенно корпус Петровского, который даже в обороне сдерживал наступление пяти дивизий врага во второй половине июля и первой половине августа», — писал в мемуарах маршал Андрей Ерёменко. Он объяснял причины поражения: не хватало поддержки танков, серьёзный урон наносила вражеская авиация, фронт под Гомелем прорвали танки Гудериана.
В тот раз корпус Петровского с ними не встретился, но на него и без того обрушились страшные силы. До 14 августа корпус Петровского удерживал Рогачёв и Жлобин. Отступать за Днепр ему вовремя не разрешили. В результате бойцы попали в окружение.
Петровского решили вывезти и назначить командующим 21-й армией. Ночью за ним послали самолёт. У-2 благополучно вернулся обратно, но среди пассажиров оказались лишь раненые бойцы. Петровский лететь отказался, так как «оставление в такой тяжёлой обстановке войск корпуса равносильно бегству».
«Мы их будем бить до полного разгрома и уничтожения. Вернёмся домой героями. Маня, береги себя и детей» — эти строки из письма Степана Кондакова от 8 августа. Больше весточек с фронта от него не получали.
В последнем письме офицера штаба 61-й стрелковой дивизии Константина Дмитриева тоже не было ни слова о наступлении врага, об угрозе окружения. Он просил лишь о том, чтобы жена чаще ему писала.
«Так хочется письма, хочется знать, как живёшь, как Юрик, — признавался офицер. – Целую крепко-крепко».
Последний документ 61-й стрелковой дивизии датирован 13 августа. Её командир Николай Прищепа погиб 18 августа, командир корпуса Петровский — на день раньше. Немцы хоронили его как героя — так высоко оценили мастерство военачальника. Его корпус между собой гитлеровцы называли «чёрным». А вот из памяти советских военных историков 61-я дивизия на долгие годы как будто исчезла.
Многие бойцы пензенской дивизии погибли, попали в плен или пропали без вести. Вспоминать об этом не хотели, и лишь спустя долгие годы краеведы по кусочкам восстановили подвиг земляков.
Подписывайтесь на АиФ в  MAX
|
«Над Тиссой». Прототипом героя из фильма о шпионах был пограничник из Пензы 
Упрямая застава. Пётр Терёшкин выступил свидетелем на Токийском Нюрнберге 
Стояли зарево и гул. Вячеслав Анпилогов стал свидетелем Курской битвы 
Почти Штирлиц. Рассекречено дело чекиста, который работал в тылу гитлеровцев