Император Павел I отправил его в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Александр I назначил главнокомандующим отдельным Кавказским корпусом. Николай I стремился предать его имя забвению. Герой Отечественной войны 1812 года генерал-полковник Алексей Ермолов имел влияние и на творчество Михаила Лермонтова. Образ этого военачальника встречается в нескольких произведениях поэта.
Родился Алексей Ермолов 4 июня 1772 года. Рenza.aif.ru вместе с сотрудниками музея-усадьбы «Тарханы» вспоминают, почему этот генерал вызывал столько эмоций у современников.
«Тому, кто сумеет судить о Ермолове правильно и беспристрастно, предстоит завидная доля сказать очень, очень многое старым людям на послушание, а молодым для вразумления» – этот совет знаменитого русского писателя Николая Лескова по-прежнему актуален, потому что споры о нашем выдающемся соотечественнике, его роли в первой Кавказской войне не затихают и сегодня.
Рождённый командовать армиями
Природа щедро одарила сына орловского помещика Ермолова не только выдающимися способностями, незаурядностью, несгибаемой волей, но и выразительной внешностью.
«...Прекрасная, одухотворённая, она с первого взгляда врезалась в память, пленяя особым обаянием силы. Голова тигра на Геркулесовом торсе», – описывал его Александр Пушкин.
С этим «мощным арсеналом» молодой Ермолов мог рассчитывать на успешную карьеру в столице, но он пошёл по пути отца-артиллериста, усвоив его жизненное правило: «служить Отечеству по совести там, где государь того потребует, наград и привилегий не ждать, себя не щадить».
Первое боевое крещение будущий полководец получил семнадцатилетним капитаном под Варшавой. Тогда и отметил бесстрашие молодого офицера фельдмаршал Александр Суворов, за проявленную доблесть представил к ордену Святого Георгия IV степени. Наградой, полученной из рук своего кумира, Ермолов гордился всю жизнь. Через полвека, увенчанный многими орденами, седой генерал носил только своего «суворовского» Георгия.
Алексей Петрович участвовал во всех заграничных кампаниях России против французов. Солдаты, видевшие командира всегда впереди, верили: «Ермолов за себя постоит! С ним и умирать красно...».
В Россию он вернулся известным боевым офицером с репутацией первого артиллериста Русской армии. Каждое его действие в бою становилось тактическим правилом для этого рода войск.
Отечественная война 1812-го принесла генерал-лейтенанту Ермолову славу защитника Отечества, солдатскую и всенародную любовь, а также признание его полководческого дара. В этом был абсолютно убеждён и Михаил Кутузов: «Ермолов рождён командовать армиями».
Истинно русская, мудрая голова…
Ему суждено было не только прославиться в сражениях, но и стать известнейшим острословом своего времени.
«Редкому из людей достался от неба в удел такой дар поражать... наружным видом и силою слова. Его остроты рассыпаются полными горстями, – писал о нём Александр Грибоедов, – ругатель безжалостный, но патриот, высокая душа, замыслы и способности точно государственные, истинно русская, мудрая голова».
По свидетельству современников, «благородная натура Алексея Петровича Ермолова не позволяла ему ни раболепно низкопоклонствовать перед вышестоящими, ни превозноситься над нижестоящими». Потому и не жаловало руководство боевого генерала за его принципиальность и резкость, с которой он высказывал и часто отстаивал своё мнение.
Сын шайтана
Новое назначение на Кавказ Ермолов принял с энтузиазмом, чем немало удивил Александра I. В новой должности Алексей Петрович отказался от политики умиротворения своих предшественников и с решительностью стал использовать тактику самих же горцев. «Жестокость местных нравов мягкосердечием не укротить... только местные методы могут привести к успеху», – писал генерал и не ошибся. Объективную оценку этой тактике дал Александр Кавтарадзе.
«Назвать намерения Ермолова уничтожением всех кавказцев исторически нельзя, – отмечал известный кавказовед. – Он чётко разделял их на мирных и немирных. И если первых он не только не трогал, но и всячески им помогал, то со вторыми он действительно не церемонился».
Но даже они, ослеплённые ненавистью к русскому генералу, признавали его достойным противником. В частности, Гази-Магомет, предшественник Шамиля, был согласен, что «Ярмол один был, с кем можно было и воевать, и говорить честно». Правда, при этом не переставал проклинать и называть его сыном шайтана.
«...Бедных наградил деньгами»
Экономическое развитие края и обязательное вовлечение в этот процесс мирных горцев. Признание народов Кавказа равными. Почтительное внимание к их религии. Развитие ремёсел и торговли. Вот в чем видел «замирение Кавказа» Ермолов. Возможно, он стал первым, кто понял, что завоевать этот край только карательными мерами невозможно.
В решении этих вопросов он проявил себя эффективным и талантливым администратором. Регион обязан ему основанием курортов Кавказских Минеральных Вод, оживлением торговли с мирными черкесами и абазинами, строительством дороги, связывающей Северный Кавказ с Россией и Грузией, учреждением газет и школ. Прославленный в сражениях воин оказался единственным из русских за всю историю интеграции Кавказа, кто попал в местный фольклор.
«Ермолов, ты навёл такой великий страх на наш народ, как персидский шах... Но бедных ты наградил деньгами, а голодных накормил хлебом, и народная память сохранит среди нас славу Ермолова до тех пор, пока мир не разрушится» – так рассказывается о русском генерале в дагестанском сказании. Есть ли смысл что-либо добавить к этому?
Отставка
В своей неутомимой деятельности по «усмирению Кавказа» Ермолов опирался на беззаветно преданных ему, выученных и воспитанных в суворовских традициях офицеров и солдат. Он всячески старался скрасить их тяжёлую жизнь и потому провёл целый ряд преобразований для улучшения условий их жизни и службы. Запретил изнурять бессмысленной шагистикой, увеличил дневной рацион питания и позаботился о состоянии формы по климатическим условиям. Начал строительство прочных квартир и лазаретов, а на сбережённые им суммы от командировки в Персию выстроил в Тифлисе госпиталь. Решительно и эффективно боролся со взяточничеством и злоупотреблениями среди офицеров.
Репутация генерала в войсках была безупречная. Между собой солдаты называли своего командира Петровичем или «наш батюшка» и гордились его простотой, неподкупной честностью, воинской доблестью.
О преданности солдат и офицеров своему командиру хорошо был осведомлён вновь коронованный Николай I. Осведомители докладывали ему о лояльном отношении проконсула к ссыльным декабристам, и император подозревал генерала в участии в подготовке восстания на Сенатской площади. И хотя опасения оказались напрасными, судьба главнокомандующего корпусом была решена. Императору были нужны покорные и исполнительные подданные, а своенравный генерал был не из их числа. В марте 1827 года он отправил Ермолова в отставку и отстранил от всех государственных дел.
Перемены в жизни Алексей Петрович встретил мужественно. Его авторитет в русском обществе был огромен. Дом генерала на Пречистенке в Москве стал центром притяжения для молодых офицеров, многих известных литераторов, художников и простых москвичей, которые приходили к нему за советом, помощью и поддержкой. Особенный интерес вызывала библиотека хозяина. Её Ермолов стал собирать с юности – 7800 томов книг по отечественной истории, философии, военному делу и античному искусству. На отдельных стеллажах стояли сочинения Цезаря, Ливия, Тацита. Ермолов специально выучил латынь, чтобы читать любимых авторов в подлиннике.
«Поэты – суть, гордость нации»
Бывал в гостях у Ермолова и Михаил Лермонтов, когда ехал в отпуск через Москву. Он привёз генералу письмо командующего Кавказской линией Павла Граббе, его старого друга. Эти послания Граббе не хотел отправлять почтой. О чём проговорили больше шести часов опальные поэт и воин, неизвестно, но именно после этой встречи Лермонтов написал стихотворение «Спор» и очерк «Кавказец», в которых упоминается Ермолов.
Несомненно, что и на него молодой автор стихотворения «Бородино» произвёл самое выгодное впечатление. Узнав о гибели Лермонтова, Алексей Петрович негодовал: «Уж я бы не спустил этому Мартынову. Если бы я был на Кавказе, я бы спровадил его; там есть такие дела, что можно послать, да, вынувши часы, считать, через сколько времени посланного не будет в живых. И было бы законным порядком. Уж у меня бы он не отделался. Можно позволить убить всякого другого человека, будь он вельможа и знатный; таких завтра будет много, а этих людей не скоро дождёшься».
Прославленный герой Отечественной войны 1812 года, горячо любивший своё Отечество, умер в апреле 1861 года.
Москва провожала отважного генерала двое суток, а жители Орла по прибытии тела на родину устроили ему грандиозную панихиду. Площадь перед Троицкой церковью и все прилегающие улицы были заполонены людьми, а на Невском проспекте Санкт-Петербурга во всех магазинах были выставлены его портреты. Грозного проконсула Кавказа похоронили в Орле в особом приделе Свято-Троицкой кладбищенской церкви, сооружённом в 1867 году на средства, выделенные императором Александром II в память о его великих заслугах перед Россией. Не забыли своего «батюшку» и в войсках: на его могиле установили неугасимую лампаду из чугунной гранаты с надписью «Служащие на Гунибе кавказские солдаты». Именно там объявил о своей капитуляции имам Шамиль.
Внештатный сотрудник музея-заповедника «Тарханы» Елена Родина.
