Наука не стоит на месте. Каждый день в мире появляются новые открытия, призванные облегчить нашу жизнь.
Например, разработка пензенских ученых может гарантировать практически стопроцентную безопасность при хранении жидких радиоактивных отходов. А это в наше атомное время сопоставимо с сохранением жизни на земле. Об уникальном изобретении, отношении к современному образованию и проблемам науки мы поговорили с профессором, заведующим кафедрой «Сварочное, литейное производство и материаловедение» пензенского госуниверситета Андреем Розеном.
Ловушка для отходов
- Андрей Евгеньевич, предполагается, что изобретение, которое вы сделали вместе с коллегами, будет наиболее востребовано в атомной промышленности. Почему?
- За 70 лет существования этой отрасли, на земле накопилось 1,5 миллиарда кубометров жидких радиоактивных отходов. Причем, третья их часть находится в России, поэтому для нашей страны это очень актуальная проблема.
Когда запускались атомные электростанции, ученые думали, что смогут изобрести способ утилизации их отходов. Но до сих пор, к сожалению, не изобрели. Сейчас отходы хранят в специальных емкостях, которые размещаются рядом с реактором. Диаметр каждой такой цистерны – 25 метров, и 6 метров – высота. Срок их службы не превышает 30 лет. В жидкости, хранящейся в цистернах, много галогенов – фтора, хлора, йода, брома. Со временем они разъедают металл и емкость превращается в большое решето. Перед тем, как это произойдёт, радиоактивные отходы переливают в другую цистерну. И так несколько раз, поскольку процесс распада веществ, входящих в состав отходов, составляет несколько сотен лет.
- А что предлагаете вы?
- Совершенно новый коррозионностойкий материал. Его ресурс в 10 раз выше, чем у нержавеющей стали, поэтому его применение позволит увеличить ресурс тех же емкостей до 300 лет! За это время завершится процесс распада радиоактивных веществ и они станут экологически безвредными.
- Как называется ваш чудо-материал?
- Многослойный металлический материал с внутренним протектором. Короткое название пока не придумали – сосредоточились на разработках и испытаниях. Над его созданием десять лет трудился большой коллектив, в котором восемь докторов и семь кандидатов наук, плюс аспиранты и другие помощники. В разработках принимали участие не только пензенские ученые, но и наши коллеги из Москвы и подмосковья. Компания, которую мы все вместе открыли, является резидентом инновационного центра «Сколково». Изобретенный материал уже запатентован в одиннадцати странах. Надеемся, его массовое производство начнется через год-полтора, после того, как пройдет процедура сертификации.
Странные поблажки
- Вы более 30 лет преподаете в вузе. Что можете сказать о современном образовательном процессе? Развивает ли он у молодежи тягу к науке?
- К сожалению, уровень школьного и вузовского образования скатывается вниз. Я не понимаю, чем руководствовался Минобр РФ, решив 12 лет назад, что у студентов должно быть не более 27 аудиторных часов в неделю. Это 4 часа в день. Студенты находятся в вузе меньше, чем ученики в школе. Это нонсенс! В мою молодость мы проводили в институте по 45 часов в неделю. А еще, мы перешли с пятилетнего (подготовка инженеров), на четырехлетнее (подготовка бакалавров) образование. Получается, что общее количество часов снижено более, чем на 50 %. Если так пойдет и дальше, российское образование будет плестись в хвосте. В отличие, например, от китайского. Мне довелось лично посетить два университета – в городах Наньчан и Харбин. Я был поражен тем, что китайские студенты учатся по 10-12 часов в день! Читальные залы и лаборатории забиты учениками. Если кто-то из них получает две двойки – о высшем образовании может забыть. А наши студенты могут месяцами сдавать «хвосты». И педагоги их тянут, потому что преподавательская ставка рассчитана на десять учеников. Отчислять боятся: можно остаться без работы. Эти правила были навязаны высшей школе в 90-е годы прошлого века, и мы вынуждены с ними мириться.
Не лучшим образом на образовании сказывается и ситуация, связанная с аккредитацией высших учебных заведений. Слишком много необоснованной суеты. Все очень заформализовано: нужны только бумажки, справки, отчеты. Раньше в вуз приезжала комиссия, смотрела дипломные работы, оценивала состояние лабораторий и техники, а сейчас нас заваливают ворохом бумаг, отнимающих уйму времени. К последней аттестации наш университет готовился полтора года! Нельзя столько времени отнимать у преподавателей: они забудут, как выглядят студенты, среди которых, не смотря на все проблемы вузовского образования, есть очень толковые и одаренные ребята. В прошлом году, например, наша кафедра выпустила группу инженеров-сварщиков, в которой из 12 человек 5 – отличники!
- В таком случае, не могу не спросить: не душит ли талантливых студентов платное образование?
- Как человек старой закалки я против того, чтобы образование было платным. Конечно, есть и бюджетные места, но их мало. До сих пор помню студента, который блестяще учился на бакалавриате и мог бы с легкостью продолжить обучение в магистратуре, но тогда там не оказалось бюджетных мест. Платить по 124 тысячи в год ему было не по карману. Как говорится, помог счастливый случай: нашего студента пригласили на учебу в один из китайских университетов. Правда, с условием – за год выучить английский язык. Представьте себе, парень, учивший в школе и университете французский, за год освоил не только английский, но и китайский! Сейчас он там на хорошем счету, занимается наукой, но очень любит Россию и мечтает когда-нибудь сюда вернуться. Я думаю, так оно и будет.
Утраченная связь
- Многие представители высшей школы сетуют на отсутствие преемственности. Что происходит: ученые не хотят растить конкурентов или вчерашние студенты предпочитают двигаться самостоятельно?
- Сложный вопрос. Во времена Советского Союза у ведущих ученых была своя школа и свои ученики. Сейчас активно продвигают в науку молодых. Это правильно. Однако совсем забывают о тех, кто взрастил это молодое поколение – об учителях. В этом отношении показателен еще один пример из Поднебесной. Наша кафедра занимается сваркой взрывом, и мы с коллегами раз в два года бываем на международных конференциях. Так вот самая многочисленная делегация всегда приезжает из Китая - мэтр, его ученик, ученик этого ученика и т.д. Замыкает делегацию магистр – выпускник последнего курса университета. Делегацию из Сибирской академии наук, где зарождалась сварка взрывом, возглавляет мэтр, которому за девяносто, а младшему члену делегации – за семьдесят. Дай Бог всем долгой жизни, но что дальше? Действительно, в российской науке прервалась связь поколений. Это очень плохо. Молодежь нужно растить, учить, передавать ей свой опыт и знания. Иначе мы будем топтаться на месте, а не идти вперед.
С другой стороны, и ученики не должны забывать своих учителей, как это часто бывает.
- А вы помните своих педагогов?
- Конечно. И школьных, и институтских, и научных руководителей. Мне вообще везло на преподавателей, начиная со школьной скамьи. Математику нам преподавал потрясающий человек - Дмитрий Васильевич Кузнецов. Бывший фронтовик, он никогда не надевал орденов и медалей, вместо них – шесть рядов планок. Он болел математикой и заражал нас. Мы любили его предмет. Однако методы преподавания были жесткими. Он вызывал нас к доске и говорил: «Сейчас будет трудная задача, если решите ее за 7 минут - получите пятерку. Не успеете – двойку». Сегодня бы его обвинили в некомпетентности, а то и в ущемлении прав учеников. А тогда мы пыхтели, но решали.
Спустя много лет я зашел к Дмитрию Васильевичу в гости и случайно увидел его военный мундир – шесть рядов по пять наград в каждом. Тридцать медалей и орденов! Оказалось, что во время Великой Отечественной войны он был артиллеристом, наводчиком противотанковых орудий. И знал, что если не попадет с первого, крайний случай со второго раза – может распрощаться с жизнью. Поэтому и учил нас – балбесов – уметь сосредотачиваться и быстро находить решения. Сейчас чиновники от образования непременно бы стали его перевоспитывать.
