20 лет - солидный возраст, особенно для издания, родившегося в смутные времена, которые сейчас принято называть лихими 90-ми. Когда-то американский издатель Филипп Грэм сравнил газеты с первыми черновиками истории. На их страницах, как в зеркалах, действительно отражается все, что происходит вокруг.
О том, что отражалось двадцать лет назад в нашем издании, корреспондент «АиФ - Пенза» поговорил с 
первым редактором Татьяной Трапыниной.
Вызов времени
- В борьбе за информационное пространство многие газеты сдают позиции интернет-агентствам. Но не так уж и давно наш великий земляк, историк Василий Осипович Ключевский, рассуждая о роли печатных СМИ, писал: «Газета приучает читателя размышлять о том, чего он не знает, и знать то, что не понимает». Как ты считаешь, это всего лишь красивая крылатая фраза или отражение реальности?
- Это реальность, не умаляющая красоты слов Ключевского. Я сама училась анализировать и понимать происходящее в стране по газетам. Точнее, по «Аргументам и фактам». О существовании этого издания узнала, когда училась в девятом классе школы. Это было в начале перестройки, которая грянула внезапно и накрыла нас ошеломляющим потоком информации.
«АиФ» был газетой, совершенно не похожей на советский официоз. Политика подавалась с учетом человеческого фактора, было много спорных статей об исторических личностях и событиях. Эту газету, щедро иллюстрированную репортажными фотками и коллажами, было интересно не только читать, но и рассматривать.
«Аргументы» в качестве дополнительного пособия по обществоведению рекомендовала нам преподавательница истории. На основе этой газеты мы могли проследить, как развивается современное общество, как оно меняется и реагирует на политические и экономические вызовы времени. А поскольку к этому моменту я активно интересовалась историей и политикой, то газета давала мне богатую пищу для размышлений. Я даже подписку оформила - первую, кстати, в своей жизни.
- Но ведь, наверняка, было что-то, что особенно тебя цепляло?
- Подача материалов. Самые сложные темы раскрывались доходчиво и внятно. Вместе с тем это был уровень серьезной журналистики. Видимо, «АиФ» времен перестройки соединил в себе профессионализм советской школы журналистики и свободу творчества талантливых ребят, которым позволили проявить себя. И тогда вместо скучных портретов членов политбюро и отчетов появились лица живых людей, раскованность политиков без галстуков. Множество мнений. Развлекательно-познавательные факты. Сейчас это звучит смешно и наивно, но тогда для нас, живших в информационном вакууме, это было своего рода откровением. И за что уважала эту газету отдельно, в ней не было пошлости, чем грешили тогда многие издания.
Сила мысли
- Татьяна, ты и профессию журналиста выбрала из-за симпатии к «АиФ»?
- Может быть, «АиФ» повлиял, а может, я и стала его читать, оттого, что профессия журналиста меня привлекала. Почти так же, как история. Учиться я мечтала на истфаке, и была счастлива, когда поступила. Ты не представляешь, с каким удовольствием я училась! Это же был разгар перестройки - открыли архивы, все было интересно, учеба давалась легко, даже на красный диплом.
Несколько месяцев поработав в газете «Доброе утро», слегка «набив руку» на статьях о культуре, мне захотелось по- пробовать себя в других жанрах и я перешла в «Комсомолку». Каково же было мое удивление, когда мне сообщили, что наш холдинг решил выпускать региональное приложение «Аргументов и фактов», возглавить которое почему-то поручается мне. От неожиданности я растерялась, а потом подумала о силе мыслей, которые, кажется, действительно способны материализоваться. Так я стала причастной к истории «АиФ», а газета, которую я всегда выделяла среди других, отчасти стала и моим детищем.
- Региональное приложение 20-летней давности, наверное, сильно отличалось от нынешнего?
- Конечно. Тогда вкладка состояла из восьми полос, на четырех из которых размещались ТВ-программа и реклама. Моя задача состояла в том, чтобы заполнить оставшиеся четыре полосы. Приходилось искать темы, встречаться с людьми, писать «в темпе рок-н-ролла». Была и еще одна особенность - коллажи, которые прежде мне так нравилось рассматривать, теперь надо было создавать самой. Коллаж был обязательным и размещался в каждом номере на первой полосе. Он иллюстрировал «гвоздь» - основной материал выпуска. А интернета, хочу заметить, тогда не было! И фотобанков тоже. Нас спасал фотоархив «Комсомолки» - несколько огромных коробок с фотографиями разной тематики. Мы с верстальщиком ныряли в эти недра и выуживали что-нибудь интересное. Ножницами вырезали нужные фрагменты, совмещали со снимками и сканировали. Вот так 20 лет назад делались коллажи: минимум технических возможностей и максимум фантазии! Но получалось очень даже неплохо.
- Помнишь что-нибудь из сколлажированного?
- В то время была актуальна проблема дедовщины в армии. Как-то в редакцию пришли солдатские матери и рассказали о жутких событиях в одной из воинских частей. Я написала разгромную статью, остроту и эмоциональность которой подчеркивал сделанный нами коллаж - в проеме кирпичной стены, на фоне храма, был распят молодой парень. Получилось очень выразительно.
Кстати, статья получила продолжение. Поскольку почти всю газету я писала сама, мне приходилось подписываться псевдонимами. Один из них – Матвей Веревкин. Им я и подписала статью о дедовщине. Вскоре после выхода газеты в редакции раздался звонок. Сотрудник военкомата попросил меня зайти. «Приходи, - говорит. - Тут по твою душу приехали из той части, про которую ты статью написала». Взгляну, думаю, в глаза этому представителю части, где солдатиков истязают. Захожу в кабинет, там незнакомый военный. Увидел меня и сильно удивился: «А где же тот Веревкин?».
Поговорили, выяснилось, что истина, как обычно, посередине. Материала хватило на продолжение этой невеселой истории.
Критикуя - предлагай
- Такие ситуации происходят и по сей день: критика мало кому нравится. А было что-нибудь, что хочется возродить в современном «АиФе»?
- Пожалуй, да. Раньше «АиФ» был газетой цифр. Много материалов основывалось на статистических данных. Чтобы освоить науку работы с цифрами, мне пришлось «штурмовать» Пензастат. К счастью, я встретила там замечательного человека и настоящего профессионала с фамилией Лапин. Он отнесся ко мне по-отечески, научил «читать» цифры - сравнивать, анализировать, выводить закономерность и снабжал справочниками, содержащими разные статистические данные. Благодаря этому у нас всегда была объективная информация, на основе которой я могла оперативно написать новость и закрыть появившийся внезапно в полосе пробел.
- Приходилось критиковать власть?
- У нас не было такой задачи. Мы писали на остро социальные темы, волнующие простых людей. Задача состояла в том, чтобы донести информацию о проблеме до тех, кто может ее решить. А не в том, чтобы путем критики получить свои дивиденды. Иногда слышу, как некоторые сожалеют о безвозвратно ушедших 90-х. Я такой ностальгии не понимаю. При всей кажущейся открытости и демократии, это было очень тяжелое время. Время произвола и унижений. До сих пор помню, как однажды на рынке встретила учительницу истории - ту самую, которая вызвала у меня интерес к «Аргументам и фактам». Чтобы выжить, она вынуждена была торговать. Стране вдруг стали не нужны ее опыт и знания…
Сегодня многое изменилось в лучшую сторону. Но и проблем немало. Современная журналистика должна способствовать их решению, а человек, работающий в этой профессии, должен нести ответственность за каждое опубликованное им слово. Тем более, что у нас хорошая журналистская школа и крепкие традиции, которые очень хочется сохранить.
Рейды Матвиенко и почему в СССР нет секса? О чем писал АиФ в июле 
Голая Мадонна и отказ Брежнева. Кому предлагали стать фотомоделью? 
«Вовочка плюс Штирлиц». Какие анекдоты травили в Кремле в 2002 году 
Счастье моё. Как мы разыскали деревню, где знают всё о смысле жизни 
Охранные грамоты. Чьи спецслужбы были умнее - Брежнева или Картера?