Еще несколько лет назад Театр Доктора Дапертутто - уникальный театр, созданный при доме Мейерхольда - не сходил со страниц газет и экранов телеканалов. О нем говорили, им восхищались, его называли одним из потенциальных брендов Пензенской области. Профессиональные актеры, умные спектакли, открытый и откровенный диалог со зрителем – все это делало его по-настоящему интересным и живым.
Разруха в головах
- Давайте определимся с понятиями. Культура - это не только искусство, как полагают некоторые, не только театры и библиотеки. Культура – это еще и чистые улицы, удобные тротуары, дороги, по которым можно ходить, не опасаясь вывихнуть ногу. Это, наконец, красивые дома и квартиры, в которых приятно находиться. Да даже урны и общественные туалеты – это тоже культура. А теперь посмотрите вокруг и ответьте на свой вопрос сами – как у нас в городе обстоят дела с культурой?
- Сегодня во всех сферах – от образования до науки – государство пытается внедрить принцип самоокупаемости. Культура не исключение. Насколько, на ваш взгляд, это правильный подход?
- Культура – понятие стратегическое. Искусство, как ее часть, никогда не способно было себя окупать. Особенно в регионах. Если говорить о Москве или Питере, то там театры часто имеют дополнительный источник дохода - например, рестораны или кафе. Или, как вариант, спонсируются бизнесом, потому что это престижно и модно.
Что у нас? Помните, как говорил профессор Преображенский: «Разруха не в клозетах, разруха в головах». Только здесь это называется не разрухой, а финансированием по остаточному принципу. Собственно, этим и объясняется ситуация с искусством: что нафинансировали, то и получили.
Лет семь тому назад экономисты СТД (Москва) скалькулировали цену билета на спектакль нашего театра, чтобы мы вышли в ноль. Не заработали даже, а просто не понесли бы убытков. Получалось 457 рублей. Вы сами знаете, ситуация сильно изменилась, тех цен уже нет. Подготовка спектакля сегодня требует намного больших затрат. Но мы и так подняли стоимость билета до 400 рублей, выше уже некуда, нам и без того стыдно. Но положение безвыходное.
«Недобрендили»
- Почему же вас забросили «вышестоящие»? Как же все разговоры про уникальность, про бренд?
- Нас не забросили. Смотрите, как получается: мы существуем. Мы что-то делаем, ставим какие-то спектакли. Работа идет. А вот как она идет, чего она нам стоит – на это тем, кто сидит наверху, абсолютно все равно. Им наплевать на то, что у нас в штате нет ставок режиссера, сценографа, завлита, художника по костюмам, заведующего музыкальной частью и ни одной ставки помощников. У нас штат составляет меньше 40 % от нормативов кукольного театра. Даже не драматического – кукольного, самого маленького. Нет транспорта. Премии сотрудникам мы выдаем раз в год из того, что сумели скопить. Реквизит, часть костюмов, ткани и прочее приобретаем и таскаем сами - снабженца у нас тоже нет. Например, кровати для нового спектакля нам притащили зрители. Все это никого не волнует. Есть выполнение плана, есть отчеты – а большего и не нужно.
В чем причина? На мой взгляд – в отсутствии любви к своему городу. Ведь если бы это было не так, все эти люди, ответственные за культуру и искусство, делали бы что-то, чтобы сделать город интереснее, привлечь к нему внимание привлечь туристов.
Я не жалуюсь. Смысл не в том, что мы бедные и несчастные. Мне просто безумно обидно за талантливых ребят, которые работают, по сути, на голом энтузиазме. Мы стараемся, чтобы они получали хотя бы 20 тысяч, но этого ведь мало.
У нас есть госзадание. Только формируется оно, судя по всему, в отрыве от реальной жизни. Например, в плане стоит четыре выездных спектакля. Транспорта нет, нам его не выделяют, хотя мы просили и не раз. Возникает закономерный вопрос: на чем выезжать? На палочках? А если мы не выезжаем, с нас в конце года могут снять финансирование.
Или другой пример. В том же госзадании сказано, что мы должны сыграть 50 спектаклей за три месяца. Откуда взялось это число? Почему 50, почему не 20, не 30, не 70? Мы три дня в неделю репетируем, три дня играем, один день - выходной. Теперь, чтобы уложиться в план, я вынуждена отдавать под спектакли еще один день. То есть, репетиции теперь разделяет не четыре, а пять дней, но и этого мало. Актеры приходят на репетиции не в материале, они не в состоянии творчески репетировать. Но у нас есть госзадание, а значит, мы должны.
- Складывается впечатление, что мы опять вернулись в эпоху крепостного искусства.
- Так и есть. Мы словно крепостные. Причем не только мы одни – фактически, все искусство сейчас находится в таком подчиненном положении. «Мы вас учредили», «незаменимых нет». Мы должны выполнять план, мы должны прирастать процентами, мы должны придерживаться госзадания, мы должны вовремя отчитываться, оптимизировать (то есть сокращать) штатные единицы, а работать кому и когда?
Я могу встать и уйти. Мне не слабо – и если бы вы знали, как порой это хочется сделать. Но мне интересно то, что мы делаем. Моим ребятам это интересно. Вот мы уйдем – и что останется?
- К чему сейчас движется театр?
- К тому, чтобы всех послать подальше. Не знаю. Пока что мы делаем новый спектакль. Что будет потом – не могу сказать точно. Нет стимула, понимаете? Да, сейчас опять идут разговоры о том, чтобы предоставить театру новое помещение,– но они идут уже очень долго. И в то, что эта затея когда-нибудь обернется чем-то полезным, верится все меньше и меньше.
Мы сейчас много работаем с куклами. У меня в планах поставить спектакль по Диккенсу, по его повести «Колокола». Но насколько эти планы реальны с учетом сложившейся ситуации, насколько велики их шансы осуществиться – опять же, не могу сказать. Время покажет.
Смотрите также:
- Грустная сказка. Лауреаты «Золотой маски» творят на крохотной сцене →
- Сдерживающий фактор. Что мешает свести к минимуму коммунальные беды →
- Конкуренция в небе. Какое будущее ждет пензенский аэропорт →