Симптом трясины. Как помочь тому, кто не желает помощи

О том, что толкает людей на путь бродяжничества, и о том, как с этого пути свернуть, корреспонденту «АиФ» рассказал директор Пензенского «Дома ночного пребывания» Артем Конарев.

Разные судьбы, разные пути

– Артем Викторович, кто к вам чаще всего обращается? Можно ли создать какой-то общий, типичный портрет вашего постояльца?

– Нет, какого-то общего, усредненного портрета не существует. Все люди разные, у каждого своя история и своя судьба. Есть у нас, например, специальное отделение для тех, кто недавно освободился из мест лишения свободы. Им трудно заново включиться в нормальную жизнь, трудно социализироваться, трудно восстановить контакты с родственниками. Мы им помогаем. Есть и такие, кто имеет работу, жилье, но просто стеснен в средствах. Они живут здесь, чтобы, например, накопить денег на дом в деревне.

– А много ли таких, кто возвращается потом к нормальной жизни?

– Вы знаете, много. У нас были люди, которые в конечном итоге вернулись в нормальную жизнь, обзавелись семьей, жильем, работой. Точные цифры привести не могу, но за последние два-три года таких набралась почти половина от всех постояльцев. Но тут все зависит от человека.

Жила у нас не так давно женщина. Было ей за пятьдесят, она дважды сидела в тюрьме – один раз за убийство, другой – кажется, за причинение тяжкого вреда здоровью.Вот так у нее жизнь повернулась. Вскоре после заселения к нам эта женщина устроилась на работу уборщицей – она вообще оказалась ужасной чистюлей, домовитой, хозяйственной. А потом, спустя какое-то время, нашлась ее дочь – аж на Байкале нашлась. Она позвала мать к себе и та, поколебавшись немного, поехала – просто попробовать заново сойтись, просто узнать, примут ее или нет. Приняли. Теперь она живет там, в большой и дружной семье. Недавно вот звонила, чтобы сказать «спасибо».

Не без добрых людей

– С какими проблемами сталкивается сегодня дом ночного пребывания?

– Проблемы сейчас есть у всех. И у нас в том числе. Мы бюджетная организация, финансирует нас область. С другой стороны – руководство о наших проблемах знает и делает все возможное для того, чтобы их решить. Возможно, не всегда это получается в достаточной мере, потому что есть более важные, более насущные проблемы.

Что касается организационных сложностей – неплохо было бы вернуть пост полиции, который убрали из дома ночного пребывания несколько лет назад. У нас ведь здесь помимо собственно бездомных есть отделение для реабилитации людей, недавно освободившихся из мест лишения свободы, а среди них контингент попадается разный.

– Сколько стоит проживание в приюте?

– Первый месяц – бесплатно. Потом – 30 рублей в сутки. Здесь, помимо прочего, есть определенный элемент самоконтроля – если человек эти тридцать рублей потратил не на выпивку, а на крышу над головой, еду и теплую постель – значит, не все потеряно.

– Оказывают ли вам поддержку благотворительные фонды, спонсоры?

– Да, и мы ей очень рады. Вот, буквально на днях у нас побывали представители ассоциации аптечных учреждений, привезли несколько коробок с медикаментами. Это очень важно – особенно сегодня, когда по городу гуляет грипп.

Помогают и простые люди. В конце осени, например, нам принесли огромное количество одежды – мы забили ей до отказа целый склад. Случается помощь и другого рода – человек заметил бездомного в подъезде и не прогнал, не бросился на него с кулаками, а привез к нам. Это тоже очень ценно.

Право посоветовать

– Ваша помощь бездомным не ограничивается ночлегом и питанием. Вы еще и помогаете им трудоустроиться, верно?

– Здесь очень важно понимать, что наше учреждение – дом ночного пребывания – само по себе не является производством. Не является тем местом, куда человек может прийти и начать работать. Но мы сотрудничаем со многими бизнесменами, со многими организациями, и тем людям, которые к нам обращаются, оказываем помощь рекомендательного характера.

Ключевое слово здесь – «рекомендательного». То есть, мы говорим постояльцу: «Попробуй сходить вот туда. Там нужны дворники. Или вот туда – там требуются грузчики». Заставлять его, принуждать его работать мы не имеем права.

– Часто ли вашими рекомендациями пренебрегают?

– Часто. Очень многие – я не говорю, что все, но очень многие – из этих людей становятся такими потому, что они хотят такими быть. Они выбирают этот образ жизни. У них нет никакой ответственности. Никаких обязательств.

Меня часто спрашивают: «А почему вы не пытаетесь их куда-нибудь трудоустроить на постоянной основе?» Ну, вот мы трудоустроили какого-нибудь Сидорова в строительную компанию. Чтобы он там месил цемент. Он помесил его сегодня – честно помесил, основательно – получил за это деньги. Вы ждете его завтра – а он не приходит. Он в загуле. И цемент у вас застывает, вы несете убытки. Кто из предпринимателей на такое согласится? Никто, разумеется. А заставить Сидорова не пить мы не можем.

– И ничего нельзя сделать?

– Мы, конечно, бьемся с этими людьми. Рассказываем, показываем, объясняем, учим. Пытаемся даже как-то под них подстраиваться – направляем, скажем, не на постоянную, а на разовую, однодневную работу. Чтобы человек работал хотя бы тогда, когда ему хочется выпить. Но проблема-то, как я уже говорил, куда глубже.

– Можно ли дать какой-то прогноз на будущее – станет ли бездомных больше или меньше?

– Наверное, нет. Многое зависит, например, от времени года – летом их меньше, зимой больше. Сейчас, к примеру, в связи с экономическим кризисом настало очень сложное время – и я не исключаю, что у нас прибавится работы. Не дай Бог, конечно же. Но такая вероятность есть.

Смотрите также:

• Шефство на новый лад. Адресная помощь детям-сиротам в Пензе →
• Политика человечности. Как удержать цены на лекарства →
• Жертвы микрозаймов. Как теряют квартиры →