Примерное время чтения: 9 минут
716

От идеи до результата. Нужны ли России изобретатели

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 10. «АиФ-Пенза» 09/03/2016
Эдуард Кудрявицкий / АиФ

Ответы на эти вопросы корреспондент «АиФ» искал вместе с директором Пензенского регионального фонда поддержки инноваций Владимиром Масловым.

Решает рынок

- Владимир Викторович, сколько проектов сейчас ведет фонд?

- Активных – три. Это планеры, которые делает пензенский завод «Авиастроитель», аппарат КВЧ – мы к нему еще вернемся – и еще один, о котором я пока подробно рассказывать не могу.

До недавнего времени проектов было тринадцать. Но из-за кризиса основную часть пришлось заморозить. Изменилась финансовая обстановка, а вместе с ней изменилось и отношение к инновациям. Нам сейчас – да и не только нам, а вообще венчурным фондам – выгоднее инвестировать в какой-нибудь инновационный пылесос или утюг. То есть, в то, что можно сравнительно легко коммерциализировать и выпустить на рынок.

- Сколько изобретателей приходит к вам, допустим, в месяц?

- Человек пять-шесть. При этом клиенты бывают самые разные. Некоторые, например, приносят проекты вечного двигателя. Или устройств, которые работают на излучении далеких галактик. Мы таких сразу заворачиваем. Не знаю, может быть, мы теряем новых Ньютонов или новых Эйнштейнов, но так как-то спокойнее.

Владимир Маслов считает, что изобретатель должен работать не на процесс, а на результат.
Владимир Маслов считает, что изобретатель должен работать не на процесс, а на результат. Фото: АиФ

- А сколько приносят действительно рабочих идей?

- Процентов десять, не больше. Но эта ситуация, характерная для всей страны.

- Почему так мало?

- Тут важно понимать, что очень большую роль в работе любого венчурного (то есть, состоящего из вкладов нескольких частных лиц – при.ред) фонда играет окупаемость. Мы занимаемся коммерциализацией изобретения, выводом его на рынок. Соответственно, какие-то рискованные, какие-то долгосрочные проекты, требующие серьезной научной работы, мы не берем.

Поэтому, например, пришлось в свое время отказаться от разработок принципиально нового двигателя внутреннего сгорания – мощного, легкого, экономичного. Казалось бы, все перспективы у проекта были, но окупаемость его вызывала большие сомнения, и совет директоров принял решение работу заморозить.

Точно так же мы не можем работать с людьми, у которых есть только голая идея. Современный изобретатель все-таки должен немного разбираться и в документации, и в юридических вопросах, и в маркетинге. По-другому на рынок сейчас не войти.

- А кто они – современные изобретатели?

- По большей части это люди, которые были как-то связаны с инновациями раньше – например, работали в институте, занимались научной деятельностью. Бывает, что человек просто хорошо разбирается в вопросе и видит, что там и как можно изменить.

Есть и такие, кто раньше, еще в советское время, работал на каких-то производствах, технология которых сегодня утеряна. В самом начале беседы я упомянул прибор для КВЧ-терапии – один из трех активных проектов, которые мы ведем. Этот прибор используется для лечения разных заболеваний при помощи электромагнитного излучения.

Раньше – лет тридцать назад – его делали в Заречном. Потом производство пришлось прекратить, пензенских излучателей не стало. И вот не так давно наш, местный врач, Анатолий Александрович Ковалев, взял за основу зареченские разработки, улучшил их и успешно выпустил на рынок.

Главное орудие труда изобретателя.
Главное орудие труда изобретателя. Фото: АиФ/ Александра Горбунова

Куда податься самоучкам

- А самоучки к вам часто приходят? Такие, стереотипные изобретатели, которые дома, в гараже или в мастерской потихоньку творят историю?

- Часто. Я бы даже сказал, регулярно. Но здесь есть одна большая проблема. Надо понимать, что вывести новый продукт – собственно, изобретение – на рынок не так-то просто. Для этого нужно четко представлять, кому он нужен, какую нишу он займет, как его продавать.

Бывает, что люди просто не понимают, что собрать какое-то устройство дома в гараже и поставить его на потом, ввести в массовое производство – это совершенно разные вещи. Поэтому я, увы, не могу вспомнить ни одного примера успешного сотрудничества Фонда поддержки инноваций с изобретателем-самоучкой.

- Получается, что сегодня изобретатель-самоучка обречен на провал?

- Нет, почему? Просто мне кажется, людям, которые так работают, нужно не разовым выделять большие деньги, а регулярно и понемногу. Пример – те же гранты или Фонд Бортника, который занимается поддержкой малых предприятий в научно-технической сфере.

На Западе, конечно, своя ситуация. Там есть финансовые институты, есть огромное количество своих венчурных фондов; есть бизнес-ангелы – частные инвесторы, которые сами находят талантливых изобретателей и берут их под крыло. Есть, наконец, развитый фондовый рынок, который у нас пока слабоват.

Или другой пример - как действуют крупные торговые компании на Западе? Они охотятся за талантами. Они ищут их сами, они отслеживают тренды, они, наконец, не боятся экспериментировать.

Там для большого, всемирно известного производителя, скажем, спортивной одежды обычное дело пригласить к сотрудничеству какого-нибудь талантливого художника граффити из Лос-Анджелеса, чтобы он раскрасил для них новую линейку баскетбольной формы. У нас же крупные компании чаще всего идут по пути копирования успешных заграничных образцов. Инновационная составляющая здесь, конечно же, минимальна.

Нет понимания

- Как можно решить эту проблему на российском уровне?

- Общими усилиями. Конечно, важно понимать, что в каких-то отраслях мы успеха не добьемся точно. В автомобилестроении, например – бились-бились, продали крупнейшую компанию-производителя легковых автомобилей иностранному альянсу – и все равно проблемы продолжаются. Но вместе с тем мы сильны в авиастроении. У нас большие перспективы в освоении космоса, в IT-технологиях. И вот здесь уже можно побороться. Другое дело, что для этого нужно выбрать правильные методы.

У нас есть старые кадры, которые можно снова привлечь на производства. У нас есть молодежь, которую можно обучить. У нас есть крупные компании, которые могут оказать экспертную поддержку университетам. И если у нас получится образовать кластер, привлечь все усилия на решения одной четко поставленной задачи – уверен, мы добьемся успеха.

- Но этот алгоритм – по крайней мере, на словах – вовсе не выглядит сложным. Что же мешает претворить его в жизнь?

- Опять-таки – отсутствует четкое понимание, кому, как и для чего мы это делаем. Потому что, скажем, на европейский рынок мы не выйдем никогда – у них достаточно своей продукции, во всех сферах. Остается изучать рынки более открытых стран – того же Китая, Бразилии, Арабских Эмиратов.

Изучили, поняли, в чем они нуждаются, привлекли специалистов, сделали - алгоритм должен быть таким. Проблема же в том, что все стадии этого процесса нужно жестко контролировать. Нужно с самого начала ставить перед теми же НИИ конкретные задачи: «мы выделяем вам вот столько денег вот на такое время. Когда это время закончится, нам нужен результат». Нет результата – проект сворачивается.

У нас же в стране сотни институтов просто год за годом получают деньги, по большому счету, просто так. Научно-исследовательская деятельность ведется – а где результаты?

Сколково - не помощь изобретателю, а барство.
Сколково - не помощь изобретателю, а барство. Фото: АиФ/ Виктория Гудкова

Или взять, например, инновационный центр «Сколково». На его строительство потратили более ста миллиардов рублей. Приглашали американских архитекторов, разработали грандиозный проект. Зачем? В итоге вместо реальной помощи талантливым кадрам получилось обыкновенное барство.

Досье
Владимир Маслов родился в Пензе в 1970 году. Окончил Пензенский государственный университет по специальности «радиотехника». На протяжении 27 лет работал в бизнес-сфере. С июля 2014 года занимает должность директора пензенского регионального фонда поддержки инноваций.

Смотрите также:

Оцените материал
Оставить комментарий (1)

Также вам может быть интересно

Топ-5 читаемых

Самое интересное в регионах