В конце октября в стране отмечали День инженера-конструктора. Почему нынешние выпускники не любят физику? Сможем ли мы создавать свои смартфоны? Как разработчики из сурского края охотятся за дронами?
Заведующий кафедрой «Конструирование и производство радиоаппаратуры» Пензенского государственного университета Николай Юрков ответил на вопросы penza.aif.ru.
Фото: АиФ/ Владлена Курылева
О физике с любовью и без
Ирина Акишина, penza.aif.ru: Николай Кондратьевич, почему вы в своё время выбрали радиоэлектронику? Тогда быть инженером было престижно?
Николай Юрков: В то время, когда я поступал в вуз, было модно разделение на физиков и лириков. Я не лирик, точно. А физикой увлекался ещё со школы. У нас был кружок от ПНИЭИ. И там учили паять, не бояться 220 вольт. Пять человек из нашего класса поехало поступать в Москву на физтех МФТИ, но зачислили только одного. У меня даже не приняли документы из-за зрения: институт был полувоенный, к абитуриентам предъявляли повышенные требования по здоровью. Оставшиеся четверо вернулись в Пензу, трое, в том числе я, поступили на радиотехнический факультет Пензенского политеха.
Нам повезло на преподавателей, которые вовлекали нас в профессию. По начертательной геометрии у нас был О.А. Бабаян – настоящий профессионал, который от руки мелом на доске чертил идеальный круг. Завкафедрой Евгений Мокрецов вёл кружок теоретической физики по университетскому курсу. Он был одним из родоначальников вычислительной техники и с увлечением рассказывал нам, как работает первая вычислительная машина. На старших курсах мы занимались ультразвуковой голографией – обнаружением подводных мин под руководством Л. Дритова. В конце четвёртого курса мы несколько месяцев провели на старице Суры, где проводили испытания нашей установки. Всё лето прожили в домике у озера, еду готовили на костре. Эта работа легла в основу моего дипломного проекта.
- Не обидно ли, что в вузе, который изначально был техническим, сейчас самый высокий конкурс на юридический и экономический факультеты?
- А куда детям деваться, если на ЕГЭ они все сдают обществознание? Им с такими знаниями поступать только на юриста. Может быть, на экономиста. Хотя давно говорят: лучших экономистов готовят в МГТУ им. Баумана. Четыре года там учат проектировать ракету, а на последнем - обсчитывать её строительство. Вот это правильный подход.
- А сейчас в школе не любят физику. Число выпускников, выбирающих этот предмет для ЕГЭ, очень низкое. Дети стали другими?
- Нет, дело в другом. Школе спускают плановые показатели по количеству баллов, набранных по ЕГЭ. Хорошим считается результат, если все ученики сдали ЕГЭ в среднем на 60 баллов и выше. Школе невыгодно получать двойки по физике. И поэтому ученикам говорят: зачем вам сдавать физику, идите после 9 класса в колледж! Или предлагают выбрать обществознание, которое все сдают на пятёрки. В результате баллы есть, а инженеров нет.
- Педагоги не просто так опасаются, что выпускники могут не сдать физику. Может быть, этот предмет слишком сложен для современных школьников?
- У нас проблемы с учителями, а не с учениками. Всё начинается с педагогов. Они, к сожалению, часто не могут увлечь ребёнка физикой. Вот эту проблему надо решать.
- ЕГЭ нужно отменять, чтобы было больше инженеров?
- Не отменять, а модифицировать. Причем не только ЕГЭ, а всю систему образования. И отчётность в вузах надо менять. У нас такая ситуация: поступает к нам парнишка из деревни, не добирает один балл до проходного, его не зачисляют. А на его место берут иностранца. Но многие из иностранных студентов не работают по специальности, они приезжают сюда, чтобы пойти на стройку или в службу доставки.
Тут необходимы политические решения. Президент говорил о том, что новой элитой должны стать ветераны СВО. Я тоже надеюсь, что придут молодые парни, поправят то, что есть. Нам нужно не глупое население, а высококлассные специалисты, способные возродить величие нашей страны.
Охотники за дронами
- А инженеры на самом деле сейчас нужны?
- Ещё как. На днях встречался с директором пензенского завода, у него большой оборонный заказ, ему нужны специалисты, он ищет их среди наших студентов. Просили о встрече и руководители с другого завода, им очень нужны специалисты. Наших ребят разбирают с третьего курса.
Мы 80 лет не вели серьёзных сражений. А техника развивается именно во время боевых действий. Если раньше результатом нашей работы был какой-то отчёт, то сейчас от нас требуют: дайте нам такое-то устройство, которое будет выполнять такие-то функции. Со всех сторон говорят: «дай, дай, и побыстрее».
Вот, например, сейчас мы заняты защитой предприятий от дронов. Нужна система распознавания беспилотника от птиц. Также требуется разработать систему уничтожения БПЛА такую, чтобы не пострадали люди, жилая застройка.
Все подобные изобретения потом будут работать и на гражданку. Сначала мы создаём дроны, которые стреляют. Потом эти технологии помогают выпускать аппараты, которые работают на полях. Уже есть машины, которые ездят без водителя. Без военных разработок осуществить это было бы невозможно.
Занимаемся и гражданскими технологиями. Например, при добыче полезных ископаемых вскрывается верхний слой земли. Часть породы при этом тоже перемещается. Куда именно – непонятно. Мы разработали датчики, которые закладываются в породу, они выдерживают силу взрыва, а потом через спутник сообщают, как именно переместился пласт земли. Ещё несколько лет назад такие датчики покупали в Австралии, потом по программе импортозамещения нам поставили задачу выпустить свои приборы. Мы её выполнили, наши датчики лучше австралийских. Эта разработка может использоваться по двойному назначению.
- А когда мы начнём делать свои смартфоны?
- Деньги на разработку такого оборудования были выделены (не нам) и освоены. Хотелось бы знать, куда они в результате делись. Судя по тому, что сейчас происходит в Москве, возможно, и до этих трат доберутся. Сделать смартфон мы можем. Но он по цене будет золотой.
Себестоимость смартфона, который у вас в руках, - один доллар. Это когда он доезжает до нас, стоимость многократно увеличивается. Чтобы он был дешёвым, нужно массовое производство. А для него нужен большой рынок. У нас около 150 млн жителей, а у китайцев 1,5 миллиарда. Они создадут изделие, и оно сразу окупается. Нам нужен рынок порядка 300 млн человек. Борьбу за эти рынки ведут все страны. Не случайно и Америка борется за европейцев.
Я в восторге от того, что в Казань на форум БРИКС приехали представители такого большого количества стран. Если они откроют для нас свои рынки, это будет прекрасно.
Но на самом деле нам, может быть, надо выпускать не смартфоны. Советский Союз всё производил сам, но он отставал по ряду гражданских разработок. Идеальный вариант – это когда у стран, регионов есть специализация, когда они выпускают одну продукцию, сконцентрированы именно на её разработке. Это работает, если, конечно, нет войны.
Интеллект без ума
- А что тогда предлагать рынку? Искусственный интеллект?
- Сейчас много говорят о нём. Но на самом деле нейросеть – это набор подстраиваемых резисторов. Представьте себе сетку, где есть множество входных сигналов и один выходной. Во время обучения подбирают путь, комбинацию этих соединений. Гораздо интереснее природоподобные системы, то есть те, которые повторяют природу. Заказ на них получили российские учёные.
- То есть вы не боитесь, что искусственный разум захватит мир?
- Я другого боюсь. Сейчас поступает информация, что китайцы начали модифицировать ДНК человека. Плохие гены убирать, а на их место вставлять гены здоровья, гениальности, трудолюбия. Они создали искусственную матку. То есть они выращивают гениальных людей. Такие технологии могут представлять гораздо большую опасность.
У нас тоже развиваются медицина, биология. Ну и, конечно, космические технологии. Американцы до сих пор не могут создать двигатели для ракет, чтобы они по надёжности были такие же, как у нас. Так что нам есть чем гордиться.